Лицо Эллери ожило. Он выпрямился и начал водить пальцем по пенсне.
– Вы, наверное, не знаете его адреса? – медленно спросил он.
– Не знаю. Боюсь, я его взял без соответствующих предосторожностей, – вздохнул коллекционер. – Еще повезло, что он ничего не украл. Моя коллекция стоит уйму денег.
– Несомненно, – произнес Эллери и встал. – Можно воспользоваться вашим телефоном, мистер Бенисон?
– Пожалуйста.
Эллери порылся в телефонном справочнике и сделал несколько звонков, разговаривая так тихо, что ни хозяин квартиры, ни сержант Вейли не могли ничего разобрать. Положив трубку, он обратился к Бенисону:
– Вы не могли бы выкроить полчасика? Я хочу совершить с вами маленькую прогулку по городу.
Бенисон поначалу удивился, потом, взяв пальто, произнес:
– С удовольствием.
Эллери остановил такси, и они втроем поехали на 49?ю стрит. Когда машина остановилась возле маленького книжного магазина, Эллери извинился и поспешно вошел внутрь. Через минуту от вышел со старым Унекером, который дрожащими руками запер дверь.
В конторе братьев Ульмов их ожидал детектив Хеффли из страховой фирмы и покупатель Унекера Хазлитт.
– Рад, что вы смогли прийти, – весело обратился к ним Эллери. – Добрый день, мистеры Ульмы. Небольшое собрание, Думаю, мы сумеем прояснить это дело, так что все Куины будут довольны. Ха, ха!
Фридрих Ульм почесал голову, а Альберт, сидящий в углу в зеленых очках, кивнул.
– Нам придется подождать, – сказал Эллери. – Я попросил прийти также мистера Петерса и мистера Хинчмэна. Присядем?
Хотя напряжение внешне не чувствовалось, в комнате повисло тягостное молчание. Пока Эллери вышагивал взад-вперед, с явным любопытством изучая марки в ящиках, сержант Вейли смотрел на него с сомнением. Затем открылась дверь, и появились Петерс и Хинчмэн. Замешкавшись на пороге, они переглянулись.
– В чем дело, мистер Куин? – с ухмылкой спросил Хинчмэн. – Я занятой человек.
– Не такое уж уникальное качество, – улыбнулся ему Эллери. – Ах, мистер Петерс, добрый день. Думаю, вас не надо представлять друг другу… Садитесь, джентльмены! – вдруг резким тоном произнес он.
Дверь отворилась еще раз, и на них уставился маленький седой мужчина, чем-то напоминавший птицу. Сержант Вейли удивился, а Эллери весело кивнул:
– Входи, отец, входи! Ты как нельзя вовремя. Сейчас начнется первое действие.
Вошедший поднял маленькую голову и обвел всех внимательным взглядом.
– Зачем ты звонил, сын?
– Ничего экстраординарного. Не убийство и вообще не по твоей части, но может тебя заинтересовать. Джентльмены, инспектор Куин.
Старый инспектор фыркнул и сел. Вытащив старенькую коричневую табакерку, он с наслаждением старого нюхателя вдохнул табак. Эллери тихо стоял в середине комнаты, наблюдая за недоуменными лицами собравшихся.
– Кража “черного пенни”, как вы, завзятые филателисты, называете эту марку, – начал он, – была интересной задачкой. Я сказал “была” намеренно, потому что дело раскрыто.
– Это та самая, о которой я слышал в управлении? – поинтересовался инспектор.
– Да.
– Раскрыта? – переспросил Бенисон. – Боюсь, я не понимаю вас, мистер Куин. Вы нашли Планка?
Эллери беззаботно помахал рукой.
– Я и не собирался его искать. Видите ли, Планк носил темные очки и черные усы. Любой человек, знакомый с криминалистикой, скажет вам, что человек обычно идентифицирует людей по поверхностным деталям. В глаза бросаются черные усы, а темные очки западают в память. Находящийся здесь мистер Хазлитт, который, по словам Унекера, не отличается наблюдательностью, увидев напавшего на него человека даже при тусклом свете уличных фонарей, вспомнил, что у того были черные усы и темные очки. Все это просто и даже не особенно остроумно. Можно предположить, что Планк хотел, чтобы его запомнили. Я убежден, что это маскировка – усы, конечно, фальшивые, и темных очков он не носит.
Все дружно кивнули.
– Это первый и самый простой из трех указателей, ведущих к преступнику, – Эллери улыбнулся и внезапно повернулся к инспектору. – Отец, ты старый нюхатель табака. Сколько раз в день ты подносишь к носу эту дрянную коричневую пыль?
– Каждые полчаса или, пожалуй, – инспектор на мгновение задумался, – что-то вроде этого. Иногда так же часто, как ты куришь сигареты.
– Верно. Мистер Бенисон сказал мне, что он только раз видел Планка, нюхающим табак, хотя они две недели работали бок о бок. Обратите, пожалуйста, внимание – это важный факт.
По лицам присутствующих было заметно, что они ничего не понимают. Только старый инспектор кивнул, поерзал на стуле и стал холодно изучать лица сидевших вокруг него людей.
Эллери закурил сигарету.
– Отлично, – сказал он, выпуская маленькие облачка дыма. – Вот вам и второй психологический фактор. А вот и третий – Планк в публичном месте ударил мистера Фридриха Ульма по голове с явным намерением украсть ценную марку. Любой вор при таких обстоятельствах захочет поскорее смыться. Мистер Ульм был только частично оглушен – он мог прийти в себя и поднять шум, мог войти покупатель, мог, наконец, вернуться мистер Альберт Ульм…
– Один момент, сынок, – прервал его инспектор. – Насколько я понял, существуют две марки, как бишь их? Я хотел бы взглянуть на оставшуюся.
Эллери кивнул.
– Джентльмены, принесите, пожалуйста, марку.
Фридрих Ульм встал, проковылял к сейфу, повозился с дисками, и стальная дверь открылась. Он несколько секунд пошарил внутри и вернулся с кожаным альбомом, где хранился второй “черный пенни”. Инспектор Куин с любопытством и с таким же, как у Эллери, почтением исследовал маленький клочок старой бумаги стоимостью в тридцать тысяч долларов.
И едва не выронил альбом, услышав, как Эллери обратился к Вейли:
– Сержант, вы не могли бы одолжить мне свою “пушку”?
Массивная челюсть полицейского задвигалась, когда он доставал длинноствольный револьвер. Эллери задумчиво взвесил оружие в руке. Пальцы сомкнулись на рукояти, и он направился к стоящему в центре комнаты взломанному ящику.
– Джентльмены, следите, пожалуйста, за моими действиями. Я поясняю третий пункт моих рассуждений. Чтобы открыть ящик, Планк воспользовался железным прутом. Для этого ему пришлось четыре раза, как показывают следы под крышкой, вставлять прут между крышкой и передней стенкой.
Как видите, ящик сделан из тонкого стекла. Кроме того, он был заперт, а “черный пенни” лежал в закрытом кожаном альбоме, спрятанном внутри ящика. Думаю, Планк стоял здесь. Обратите внимание, в руках у него железный прут. Как вы считаете, джентльмены, как поступит вор, которому надо спешить?
Все молча продолжали смотреть на него. Губы старого инспектора сжались, а на громадном лице Вейли начало возникать какое-то подобие усмешки.
– Это же так ясно, – продолжал Эллери. – Представьте, что перед вами – Планк. Револьвер в моей руке – железная фомка. Я стою над ящиком… – его глаза, спрятанные за стенками пенсне, засветились, он поднял револьвер высоко над головой, а затем стал медленно опускать стальное дуло на тонкую стеклянную крышку. Альберт Ульм закричал. Его брат, Фридрих, не сводя взгляда с Эллери, привстал. В полудюйме от крышки рука Куина-сына замерла.
– Дурак, вы же разобьете стекло! – закричал филателист в зеленых очках. – Вы только…
Он прыгнул вперед с растопыренными руками и очутился перед ящиком, словно желая защитить его.
Эллери усмехнулся и ткнул револьвером в живот Альберта Ульма.
– Я рад, что вы остановили меня, мистер Ульм. Руки вверх! Быстро!
– Почему.., зачем? Что вы имеете в виду? – открыл рот Ульм-старший, быстро поднимая руки.
– Я имею в виду, – негромко проговорил Эллери, – что вы – Планк, а ваш брат Фридрих – сообщник!
Вид у обоих Ульмов был перепуганный. Рядом с ними уже стоял сержант Вейли. Особенно расклеился Альберт Ульм, дрожавший, как осиновый листок при сильных порывах ветра.
– Элементарная цепь дедуктивных рассуждений, – продолжил Эллери Куин. – Сначала пункт три. Почему вор вместо того, чтобы совершить самый логический поступок, – разбить стеклянную крышку железной фомкой, – четырежды использовал прут, тратя при этом драгоценные секунды?