– Не бойтесь, – прошелестели слова. – Вечером я уйду и отпущу вас.
Голос грабителя наводил на мысль о том, что парень очень молод, едва ли старше Сильвии, а может, даже моложе. Произношение выдавало иностранца, хотя на языке Альбии он говорил вполне свободно, но акцент… такой странный, незнакомый, различимый даже в шепоте.
Тем временем мисс Мюррей подтащили к кровати и бережно усадили на мягкую перину. Потом грабитель ушел, плотно закрыв за собой дверь. Сильвия осталась одна.
Некоторое время девушка прислушивалась к звукам в доме. Лишь убедившись, что ее никто не охраняет, она попыталась ослабить веревки. Тщетно. Тот, кто ее связал, слишком хорошо знал свое дело. Веревки еще сильнее затянулись на запястьях, врезавшись в кожу.
Тогда мисс Мюррей начала вспоминать, не было ли в комнате чего-нибудь острого, но в голову ничего не пришло. Окна здесь оставались целыми, а тихо разбить вазу, что стояла на тумбочке у стены, не получилось бы при всем желании. Проклиная свою самонадеянность, девушка встала с кровати и осторожно, крошечными шажками начала обходить комнату. Надо же было отказаться от помощи мистера Келли, а потом не пойти за полицией… Наверняка на нее напал какой-нибудь беглый каторжник или еще кто-то в этом духе, и ему совершенно не нужен свидетель в лице мисс Мюррей.
Вот и разгадка. Дом стоял пустой, и вряд ли можно найти место лучше, чтобы скрыться от правосудия. Появление Сильвии смешало планы беглеца. И теперь… Так, спокойно, спокойно – девушка глубоко вздохнула, унимая новый приступ паники.
Допустим, ее убьют. Мистер Келли на следующий же день заподозрит неладное, придет с визитом и обнаружит мертвое тело. И выбитое окно. Разумеется, полиция начнет расследование. Что вряд ли обрадует каторжника. Значит, нужно убедить его, что живая мисс Мюррей намного безопасней, чем мертвая. Она будет молчать, ничего не скажет, если ее оставят в покое. Пусть преступник убирается прочь. Тем более что Сильвия даже не видела, как он выглядит, и ничего не сможет рассказать…
А ведь точно – если ее хотели убить, то зачем тогда надели мешок на голову, не позволив увидеть лицо напавшего? В душе шевельнулась надежда. Значит, есть шанс договориться.
Ждать в бездействии было тяжело. А с мешком на голове – еще и дышалось с трудом. Чтобы не потерять сознание, Сильвия легла на кровать и постаралась успокоиться. Мелькнула мысль попробовать снять мешок, но его закрепили веревкой около горла, к тому же не в ее интересах было смотреть на грабителя. В голову закралась идея о том, что следует поспать, но как можно спать в такой ситуации?
К счастью, бесконечно долго бояться невозможно. Постепенно мисс Мюррей начала думать о разных отстраненных вещах, например о том, как обустроить площадку перед домом, и чем следует заняться в первую очередь, когда она окажется на свободе. Именно «когда». Слово «если» вызывало панику, а девушка старательно убеждала себя в благоприятном исходе дела.
Меж тем никто не спешил явиться за пленницей, и через некоторое время к духоте прибавились муки голода. Есть хотелось страшно. Направляясь в дом, который она считала своим, Сильвия рассчитывала потом пообедать в городе, но теперь об этом следовало забыть. Ее отпустят только с наступлением темноты, когда закроются лавки. Впрочем, утешала себя девушка, жизнь дороже. Поесть можно и завтра.
Ближе к вечеру мисс Мюррей сморил сон. Она впала в забытье, время от времени пробуждаясь и вновь засыпая – ровно до тех пор, когда услышала звук открывающейся двери. Испуганно вскинулась, с трудом села.
– Постойте! – Она хотела произнести это твердо, но голос прозвучал совсем жалобно. – Пожалуйста, не убивайте меня! Если вы меня убьете, то завтра же об этом узнает весь город. И тогда полиция начнет вас искать. Вам же это не нужно, правда?
– Не нужно, – донесся до нее громкий шепот.
– Тогда просто оставьте меня здесь. Если можно, то развяжите руки. Клянусь, что не стану даже пытаться подглядеть, куда вы идете. И в полицию не пойду. И никому ничего не скажу.
– Вы обещаете?
– Клянусь памятью своих родителей!
Повисла тяжелая пауза, во время которой Сильвия мысленно прощалась с жизнью.
– У порога я положу нож, – сказал, наконец, каторжник. – Перережьте веревки. Я ухожу. Надеюсь, мисс, вы не обманете меня.
– Не сомневайтесь!
Сильвия еле произнесла эти слова. Голос сорвался. Горло перехватило, а на глазах выступили слезы. Ее отпустят! Не будут убивать!
Преступник, судя по звуку, действительно положил что-то на пол, после чего вышел, плотно закрыв за собой дверь. Его шаги глухо застучали по лестнице.