Чёрный Помол
Данный малороссийский сказ собран по крупицам на основе архивных документов и повествований, реально существовавших людей, пересказывавших эту историю в различных вариациях сюжета. Очень жарким выдалось лето 1823 года в селе Голенка Роменского уезда Полтавской губернии. Закончился первый день жатвы. С чувством облегчения и радости возвращались домой с полей парубки Захар, Остап, Василь и Петро. Проходя мимо белых хаток, обнесенных плетеными заборами и здороваясь с односельчанами, парубки то и дело смахивали пот со лбов. Небо над головой - словно голубая простыня, натянутая до невозможности. Чистое, ясное, молчаливое. Ни облаков, ни птиц. Жара такая, что в глазах темнеет. - Петро, мы идем на мельницу сегодня? Надобно за разговором посидеть, - улыбаясь говорит Василь, обращаясь к одному из парубков. - А что за разговоры? Есть что? - отвечал Петро, хоть он тяжело дышал от жары, но хитро поглядывал на Василя. - А то. Захару и Остапу стало уже интересно. Ведь почти каждый день все четверо ходили на мельницу, когда наступал вечер, и было уже прохладнее. И каждый раз, каждый вечер, Василь находил интересный разговор. Мельница и земли были дарованы отцу Петро - знатному сотнику пану Бодвинку за славную службу и храбрость в бою. Поэтому Петро мог звать на мельницу кого хотел. - Я картишки возьму, - хитро сказал Остап, который мог обыграть в карты любого, совершенного любого человека на всей Полтавщине. - Не... это всё гроши в воду, - Петро загрустил. - Не буду. - Нагадав козi смерть! Он еще больше всех сыграет! - смеялся Василь. Остап засмеялся. Захар даже бровью не повёл. Василь всегда отличался смешливым нравом. Молодой хлопец, с красивыми, как перед свадьбой, усами, вечно широкой улыбкой и озорными глазами, так любил хвастаться, что дня не проходило, чтобы он голову кому-то не задурил. Его батьку часто ездил торговать на рынки и ярмарки, семья всегда жила достаточно зажиточно и Василю нечего было горевать. Хлопцы шли неспешно. Когда они поравнялись с одной из хаток, Василь побежал к ней и запрыгнул на забор. Перед входной дверью хаты на скамейке сидел дед Пономарь - старый мужичок с маленьким, загорелым, морщинистым лицом, в белой рубашке и соломенной капелюхе. - Здорово, дед Пономарь! - закричал старичку Василь, чтобы тот его обязательно расслышал. - Оу! Это ты, Василь? - старик увидел хлопца и немного растерялся. - А то! Василь-Василь! - Чего хотел? А, Василь? - Дед Пономарь, а ты знаешь, что волы на Ильинской ярмарке у чумаков такие большие, ну прямо как хлев у твоего соседа Дмитро!? - Едят твою мухи! - удивленно рассмеялся и заулыбался беззубым ртом дед Пономарь. - А знаешь, какие вареники я видел на Ильинской ярмарке? - Василь не унимался. - Какие? - А вот такие! - и Василь так показал руками вареник, словно держал в них дитя год от роду. - Как поросята! Не меньше! - Во це дiло! ! - ещё громче удивился и рассмеялся дед Пономарь. - Завтра ещё на ярмарку поедем. Еще расскажу. Василь потихоньку начал сползать вниз по забору. - Забегай, Василь. Забегай! - дед Пономарь смеялся и улыбался, забыв про всё на свете. Хлопцы продолжили неспешно идти по узкой сельской тропинке меж хаток и заборов. Вдруг слово взял Захар: - Так не был же ты, Василь, еще на ярмарке! - Но так буду ведь! Хлопцы изнемогали от духоты. Очень жарким выдалось лето в этом году. Словно природа зажгла печку и обдавала горячим воздухом всех живущих в селе. Мать Петро даже шутила, что в Голенке такая жара, когда даже черти так потеют, что бегут обратно в ад за прохладой. *** Вечер в Голенке особенный. Хозяйки загоняют упрямых волов во двор палкой, а заодно осопливевших мальчишек, что бегают днями на улице. Когда становится темно и честной народ уже идёт спать, за горизонтом словно умирает солнце, озаряя небо жёлтыми, малиновыми и голубыми полосами. Смешивая их, разбрасывая по небу звёзды, и словно открывая на самом верху чёрный проход. В хатках гаснут огни, слышатся песни, парубки и дивчины собираются на вечорници на скамейках и подвирьях. Захар, Остап, Василь и Петро шли к мельнице. Остап нёс на плече небольшой мешок на палке. Парубки пересекали ниву и все четверо напевали песни. То громко, а то иногда тихо и тоскливо. То радостно, а то протяжно и серьёзно: Тоді мене, мила, ждати, Як стане по степу вітер повівати, Ковилу та комиш по степу розсипати! Як стане по Дніпру хмара походжати, Старий Дніпр дощем полоскати, - Тоді мене, моя мила, ждати-піджидати. Як стане по небу грім грімотати Та стане блискавками небо засипати, - Хлопцы не спешили. Им некуда было спешить, вечер только начинался. Зайдя первым на мельницу, Петро достал подсвечники и раздал их друзьям. - Заходите! - сказал Петро парубкам, приглашая жестом руки их войти внутрь. В темноте мельницы зажглись свечи, и тени парубков затанцевали и выросли до потолка. - Ох, парубоцтво-то, парубоцтво! - громко вздохнул от радости Василь. Все четверо поднялись на третий этаж. Захар - самый молчаливый и хмурый парубок из всех четверых - поставил свечу рядом с жерновами. Он любил слушать других, дивные истории, которые то и дело приключались с людьми, его манили сильнее любой дивчины или шинка. Наверно, поэтому он до сих пор ходил в парубках. Совсем не то, что Остап, которому карты были, как близкие родственнички: валеты - как братья, дамы - как сёстры, короли - как родные дядьки. - Играем? - Остап держал обеими руками карты и ловко тасовал колоду. - Да погоди ты... Не пропадать же добру, - Петро доставал из мешка нарезанное сало, колбасу, цыбулю, хлеб и два бутыля горилки. Ох, и едал Петро аппетитно, по шесть раз на дню. Парубки расставили свечи вокруг себя и сели на полупустые мешки с мукой. После двух дюжин партий в карты и пары чарок горилки, хлопцы достали люльки и стали по очереди выпускать дым в небольшое круглое отверстие в стене, через которое можно было видеть почти полную луну. - Нет, ну ты скажи мне Петро, отчего мы не сидим как все другие панове в шинке? - Василь улыбался и, пошатываясь, глядел хмельным дружеским взглядом на Петро. - А батьке расскажут, - Петро улыбался в ответ и тоже пошатывался. - И Петро по щекам вмажут. Петро икнул. Остап хитро тасовал колоду карт и смеялся. Захар, лежа на мешке, подложил руку себе под голову и задумчиво потягивал люльку, глядя на потолочные доски. - Так что ты там хотел рассказать, Василь? - Петро хотел сменить тему. - Ах, да. Едем на Ильинскую ярмарку? Все вместе? Вчетвером. А? - Да, - Петро кивнул, даже не дослушав. Захар пожал плечами. Василь, шатаясь и улыбаясь, подошел к Захару упал ему на грудь: - Я слыхал, пани вдовушка поедет себе бусы и румяна выбирать. Захар, не ты ли у меня всё о ней расспрашивал? Всё ходишь вокруг её хаты, точно верный пёс. Твоя ненаглядная будет там. Захар резко встал на ноги и подошел к оконцу: - Будет, говоришь? - Будет-будет, - кивал Василь и подмигивал Петро и Остапу. - Ярмарка-то оно всегда интересно, - строго сказал Захар, а сам волновался и пускал одно кольцо дыма за другим. Василь, Петро и Остап засмеялись. Остап спросил: - И что в пани вдове нашел, Захар? И возрастом она больше, и важная вся из себя. - Не скажи, брат, не скажи. У пани вдовы... такие глаза - как озёра... такие чёрные, такие... такие странные - Петро еле выговаривал слова и показывал пальцами красоту фигуры пани Варвары. - Я Захара понимаю, ей Богу... понимаю! - За пани Варвару! - Василь опрокинул в себя ещё чарку горилки. Захар задумчиво потягивал люльку и смотрел в окошко. Вот уже больше года он украдкой следил за вдовой Афанаса Каньского, купца, умершего, а точнее бесследно сгинувшего, несколько лет назад. Пани Варвара действительно чем-то напоминала озеро - грустная, молчаливая, боишься взглянуть ей в глаза, взгляд очей словно затягивает в тёмную воду, как озеро, где нет дна, где только страх. Уже было совсем уйдя в свои мысли, Захар вдруг увидел через оконце, как в нескольких верстах от мельницы, промелькнул огонёк на ниве. Словно огонёк от костра, но голубого цвета, промелькнул и погас он. Захар убрал ото рта люльку и смотрел в темноту ночи, нахмурившись. Вот опять промелькнул на том же месте лазоревый огонёк и опять погас, словно и не бывало вовсе. - Братья, гляньте-ка сюда, ну гляньте, - обратился Захар к друзьям. - Авось костёр кто ночью разжёг рядом с нами? Или что? Остап, Василь и Петро поочередно глянули в окошко: - Что это за собачьи дети, чёрт бы их побрав!? - кричал Петро и бил кулаком в стену. - Да не... Показалось хлопцы. Это горилка с нами играет, - смеялся Василь. - Огонёк. Вон там... Видите? - Захар указывал пальцем вдаль. - Вроде бы есть что, а вроде бы и нет, - пожимал плечами Остап. - Кто знает. Остап вернулся к картам. Петро и Василь попадали на мешки с мукой хмельные, обнялись и пели песни, перебивая друг друга. Захара же приворожил голубой огонёк. Отбросив всякую мысль о сне, и, забыв про своих товарищей, смотрел он как заколдованный на лазоревый огонёк, всматривался, нет ли вокруг него ещё чего странного. Но огонёк пропал и этим вечером больше не появлялся. Захар нахмурился. Он всё думал, что это может быть за огонёк. Если костёр - то кто его мог развести. Почему такого дивного цвета. Почему гаснет и снова появляется. Много думал после Захар, думал и на глаза даже свои грешил. Не показалось ли случаем после горилки желанное диво. Думал Захар крепко над этим и до самого утра не мог проронить ни слова. *** Как ждали в Ромне Ильин день - когда на две, а то и на три недели гудела и торговала Ильинская ярмарка. Место оживл