м руки их войти внутрь. В темноте мельницы зажглись свечи, и тени парубков затанцевали и выросли до потолка. - Ох, парубоцтво-то, парубоцтво! - громко вздохнул от радости Василь. Все четверо поднялись на третий этаж. Захар - самый молчаливый и хмурый парубок из всех четверых - поставил свечу рядом с жерновами. Он любил слушать других, дивные истории, которые то и дело приключались с людьми, его манили сильнее любой дивчины или шинка. Наверно, поэтому он до сих пор ходил в парубках. Совсем не то, что Остап, которому карты были, как близкие родственнички: валеты - как братья, дамы - как сёстры, короли - как родные дядьки. - Играем? - Остап держал обеими руками карты и ловко тасовал колоду. - Да погоди ты... Не пропадать же добру, - Петро доставал из мешка нарезанное сало, колбасу, цыбулю, хлеб и два бутыля горилки. Ох, и едал Петро аппетитно, по шесть раз на дню. Парубки расставили свечи вокруг себя и сели на полупустые мешки с мукой. После двух дюжин партий в карты и пары чарок горилки, хлопцы достали люльки и стали по очереди выпускать дым в небольшое круглое отверстие в стене, через которое можно было видеть почти полную луну. - Нет, ну ты скажи мне Петро, отчего мы не сидим как все другие панове в шинке? - Василь улыбался и, пошатываясь, глядел хмельным дружеским взглядом на Петро. - А батьке расскажут, - Петро улыбался в ответ и тоже пошатывался. - И Петро по щекам вмажут. Петро икнул. Остап хитро тасовал колоду карт и смеялся. Захар, лежа на мешке, подложил руку себе под голову и задумчиво потягивал люльку, глядя на потолочные доски. - Так что ты там хотел рассказать, Василь? - Петро хотел сменить тему. - Ах, да. Едем на Ильинскую ярмарку? Все вместе? Вчетвером. А? - Да, - Петро кивнул, даже не дослушав. Захар пожал плечами. Василь, шатаясь и улыбаясь, подошел к Захару упал ему на грудь: - Я слыхал, пани вдовушка поедет себе бусы и румяна выбирать. Захар, не ты ли у меня всё о ней расспрашивал? Всё ходишь вокруг её хаты, точно верный пёс. Твоя ненаглядная будет там. Захар резко встал на ноги и подошел к оконцу: - Будет, говоришь? - Будет-будет, - кивал Василь и подмигивал Петро и Остапу. - Ярмарка-то оно всегда интересно, - строго сказал Захар, а сам волновался и пускал одно кольцо дыма за другим. Василь, Петро и Остап засмеялись. Остап спросил: - И что в пани вдове нашел, Захар? И возрастом она больше, и важная вся из себя. - Не скажи, брат, не скажи. У пани вдовы... такие глаза - как озёра... такие чёрные, такие... такие странные - Петро еле выговаривал слова и показывал пальцами красоту фигуры пани Варвары. - Я Захара понимаю, ей Богу... понимаю! - За пани Варвару! - Василь опрокинул в себя ещё чарку горилки. Захар задумчиво потягивал люльку и смотрел в окошко. Вот уже больше года он украдкой следил за вдовой Афанаса Каньского, купца, умершего, а точнее бесследно сгинувшего, несколько лет назад. Пани Варвара действительно чем-то напоминала озеро - грустная, молчаливая, боишься взглянуть ей в глаза, взгляд очей словно затягивает в тёмную воду, как озеро, где нет дна, где только страх. Уже было совсем уйдя в свои мысли, Захар вдруг увидел через оконце, как в нескольких верстах от мельницы, промелькнул огонёк на ниве. Словно огонёк от костра, но голубого цвета, промелькнул и погас он. Захар убрал ото рта люльку и смотрел в темноту ночи, нахмурившись. Вот опять промелькнул на том же месте лазоревый огонёк и опять погас, словно и не бывало вовсе. - Братья, гляньте-ка сюда, ну гляньте, - обратился Захар к друзьям. - Авось костёр кто ночью разжёг рядом с нами? Или что? Остап, Василь и Петро поочередно глянули в окошко: - Что это за собачьи дети, чёрт бы их побрав!? - кричал Петро и бил кулаком в стену. - Да не... Показалось хлопцы. Это горилка с нами играет, - смеялся Василь. - Огонёк. Вон там... Видите? - Захар указывал пальцем вдаль. - Вроде бы есть что, а вроде бы и нет, - пожимал плечами Остап. - Кто знает. Остап вернулся к картам. Петро и Василь попадали на мешки с мукой хмельные, обнялись и пели песни, перебивая друг друга. Захара же приворожил голубой огонёк. Отбросив всякую мысль о сне, и, забыв про своих товарищей, смотрел он как заколдованный на лазоревый огонёк, всматривался, нет ли вокруг него ещё чего странного. Но огонёк пропал и этим вечером больше не появлялся. Захар нахмурился. Он всё думал, что это может быть за огонёк. Если костёр - то кто его мог развести. Почему такого дивного цвета. Почему гаснет и снова появляется. Много думал после Захар, думал и на глаза даже свои грешил. Не показалось ли случаем после горилки желанное диво. Думал Захар крепко над этим и до самого утра не мог проронить ни слова. *** Как ждали в Ромне Ильин день - когда на две, а то и на три недели гудела и торговала Ильинская ярмарка. Место оживленное, стесненное, на весьма небольшом клочке земли, когда-то бывшем пустыре, вокруг собора и по соседним улицам, огороженное валом и рвом. Приезжают многие помещики, малороссийские, великороссийские купцы, армяне из Астрахани, турки и татары, и навозят всякие дивные штуки, как-то: сукна, шелковые, бумажные, серебреную посуду, золотые и алмазные вещи. Неженские греки привозят много шелковых итальянских и турецких разных товаров. В сию Ильинскую ярмарку изо всех заводов и из донских станиц навозят табунами великое число лошадей, а из околичных мест рогатого скота; в это время можно лучших лошадей цугами купить. Словом, в Ромне купцы большие по торгу дела отправляют, продавая и меняя товары и переписывая векселя. А какой тут знатный табак на продажу Полтава даёт, своим такой жалеет продать. Хотя, если без брехни, простой табак тоже продают. И продают не только в Великороссию, но и даже в Сибирь. Летнее время даёт табаку новую жизнь, когда в июле на Ильинской огромные табуны лошадей пасутся в окрестностях города, это простой корм, можно с выгодой торговать недорогими табунными лошадьми. Вот и наши парубки Захар, Василь, Петро и Остап на ярмарке решили купить новых люлек в медной оправе и табаку. На товары посмотреть, душой отдохнуть и тоску развеять. Всяко лучше меж людей, смеха и всякого дива, чем в Голенке скуку гонять от хаты к хате. В центре ярмарки верный шабаш. Купцы с чарками в руках отмечают добрую сделку. Панночки приезжие размазаны, в цветастых платьях, соберутся в круг и танцуют. То там, то тут бегают жидки, да так болтают складно, что грех не послушать, и ведь покупает у них честной народ, всё покупает. Цыгане спят под кибитками. Турецкие торгаши так чудно машут руками и так сыплют в уши свои бесовские речи, что сам чёрт верно учился у них мороке и всякому одурманиванию бедных христианских душ. Завидев румяные щёки Петро и его пышную фигуру, перекупки наперебой предлагали ему попробовать бублики, вертычки, буханцы и всякие другие сладости, чему Петро был только рад. Остап всё подначивал тульского купца, раскидывая перед ним карты и оставляя дурнем. Василь и Захар, накупив табаку, ходили меж рядов, засматривались на товары и применивались к ценам с учёными лицами. Мимо парубков с гневными алыми глазами и какой-то тряпкой пробежал безумный казак, громко сокрушаясь перед всем честным народом и расталкивая всех в стороны: - Где этот чёртов сын?! Да застрянут червонные в твоей глотке, свиной хвост! Псови очи продав! Казак с лютой досадой плюнул себе под ноги и побежал дальше. Василь точно ничего не замечал, Захар же с присущей ему усердностью прислушивался к сплетням и всякой болтовне, что слыхал на ярмарке: - ... а когда вернулся, из хаты такой смех несся, такие страсти, такой вой страшный, крыша аж прыгала, словно с волков живьем шкуру сдирали, что кум даже входить зарёкся. Так и мотнул оттуда, аж падал от страху, еле убежал, - одна перекупка так делилась с подругой на ярмарке историей из жизни. Захар, ненароком услышав, что идёт рассказ про ведьму, резко остановился и слушал, что было дальше. - А потом - глядь на утро - а нет хаты! Что за чёрт! Кум такой человек, что напраслину на кого в жизни не скажет, я то его знаю. Говорю тебе - это точно ведьма была! Её много кто видел! - Во бабы брешут! - громко хохотал торгаш за соседним прилавком. - Лишь бы языком молоть! - А ты не лезь, свиной пятак, ты там не был! - торговка-рассказчица защищалась очень бойко. - Ты ничего не видел, и знать не знаешь, как всё на самом деле было! Уймись и не мешай! Захар обернулся, чтобы посмотреть на Василя, но не обнаружил его рядом с собой. Взглянув по сторонам, Захар нашёл глазами Василя стоящего рядом с дивчатами и музыкантами. Василь так махал руками перед музыкантами и собравшимся народом, словно зовя всех танцевать. Дивчины засмеялись, засмущались. Василь пустился плясать тропака. Остап и Петро, завидев, как танцует Василь, тоже прибежали на него посмотреть. - Гэй, гуляй! Гэй, хлопцы! Гэй, ярмарка гуляй! - кричал Василь и приплясывал. Захар увидел, как люди расступились, и из толпы вышел запорожец: в белой рубахе, красные шаровары, широкий пояс, загорелые, красные, как яблоки, щёки, оселедец - длиною с кнут, не меньше. Провёл запорожец пальцем по усам, да и пустился в пляс. Люди кричат, смеются, улюлюкают. Так стал танцевать запорожец, что люди диву даются: ноги выше ушей у казака скачут, крутится так, что аж пыль летит. Потерялся Василь, запорожец верно на такое дело мастак. - Крутится, як жирне порося! - засмеялся седовласый чумак. - Вишь, чудной казак! Глянь! Не иначе сатаной отмеченный! - крестились в толпе бабы и хохотали до слёз, хватаясь за животы. Вдруг Захар увидел в толпе меж остальных