У Зигунова учащенно забилось сердце. Он даже кивнул, как бы соглашаясь с Аброськиным.
– А что закладывать? Себя? Детей?!!
Аброськин со всей дури саданул носком тяжелого армейского ботинка по скамейке. Заложница с воплем рухнула на землю, закрывая голову руками и рыдая в голос. Но он ее тут же схватил за руку и посадил обратно.
– Не ори, дура! Чтоб вы подавились этим баблом! Я ж сказал: верну все! Все отдам, что должен, только не сейчас. Отцепитесь уже от моей семьи!!!
Было видно, что мужик с автоматом совсем на пределе. Сам себя накрутил и теперь трясся всем телом, как взведенная пружина. Одно неверное слово, и голова стажерки реально может превратиться в кровавый фонтан. Зигунов сделал два шага вперед, отделившись от группы офицеров. Нужно было как-то разрядить обстановку, а на пузатого Ивана Карповича особой надежды уже не было.
Однако сверток моментально качнулся в сторону движения. И сжимавшая его рука не дрожала.
– Назад, – просипел бывший вояка.
– Так какие у тебя требования, Аброськин? – деловито поинтересовался участковый. – Ты много наговорил, но давай теперь к сути.
– Простые требования, – тяжело вздохнул Аброськин. И с этим вздохом будто сдулся, утратил всю агрессию, которую так долго в себе распалял. За спиной заложницы стоял потрепанный жизнью, немолодой и очень усталый человек с беспросветным отчаянием в глазах. – От детей отстаньте. И от жены. Я сказал заплачу, значит, заплачу. Просто дайте немного времени. А пугать меня не надо, я пуганый. Что по черному ходу ваших бандюков-коллекторов, что по красному – вас, начальничков, бояться не буду. А сунетесь к моей семье, всех положу. Опыт есть.
Пока никто не успел вклиниться, Зигунов поднял пустые руки над головой и пошел к калитке.
– Дмитрий Степанович, у меня нет оружия, и я не хочу вам навредить. Разрешите сказать несколько слов.
Аброськин окинул опера подозрительным взглядом, чуть сдвинулся, чтоб заложница лучше его прикрывала, и кивнул неохотно.
– Говорите, чего уж. Я никуда не спешу.
– Я зайду?
– Не стоит. Я вас и так прекрасно слышу.
Настаивать Петр не стал. Остановился у калитки и произнес самым будничным голосом:
– Дмитрий Степанович, моя фамилия Зигунов, я начальник отдела уголовного розыска. Произошло явное недоразумение. Моя сотрудница и все остальные, кто сейчас здесь, никакого отношения к вашему долгу не имеют.
– Ага, как же. Свисти больше, начальник. Твоя пигалица как порог переступила, так сразу начала «корочкой» трясти и про долги «Деньгомигу» спрашивать.
Зигунов вздохнул и послал Республиканскому очередное мысленное ругательство.
– Да, этим вопросом наш отдел интересуется, но в связи с расследованием совсем другого дела. Владелец «Деньгомига» убит, мы ведем следствие, связываемся со всеми должниками. Девушка к вам пришла именно по этому вопросу. Кстати, долги теперь, скорее всего, будут списаны.
Аброськин секунду молчал. На его лице эмоции сменяли одна другую, но в конце концов он ругнулся и захохотал.
– Надо же! Все-таки есть Бог на свете. Грохнули наконец-то старого упыря. Давно пора. Я бы и сам не отказался пустить ему кровь, если б не надо было малых на ноги ставить. Вы когда убийцу найдете, пожмите его руку от моего имени.
– Ну теперь-то вы видите, что вся эта катавасия – всего лишь недоразумение?
Аброськин все еще сомневался, покачал свертком, но в конце концов опустил его вниз.
– Вы ко мне приехали, типа, как к подозреваемому?
– Пока нет. Просто поговорить. Вы девочку отпустите, а мы с вами как раз побеседуем. Если хотите, прямо здесь во дворе и устроимся.
– Лады, давайте тут. Чтоб вашим спокойнее было. А ты иди, – обратился он к заложнице. – Хватит уже тут сопли ронять. Звиняй, что страху натерпелась.
Слушать неуклюжие извинения стажерка не стала. Она вскочила и на нетвердых ногах бросилась к калитке, чуть не сбив по дороге Зигунова. Слезы у нее из глаз лились еще сильнее, чем раньше. Интересно, останется ли она после такого и дальше в убойном отделе? Вряд ли. Хотя если справится…
Петр сел на лавку, как ни в чем не бывало достал ручку, блокнот, но открывать не стал. Вместо этого спросил:
– Вы читать любите?
– Чего?
– Читать. Книги.
– А. Ну да.
– И что читаете?
– Да всякое. Больше, конечно, по военному делу. Это у меня еще папка любил, от него как-то и перешло. Исторические всякие. Пикуля все, наверное, перечитал. Классику, конечно – нашу, русскую. Но и мировую тоже вполне, если не пидоры. В последнее время вот еще духовную литературу отец Григорий дает – Кураева, Осипова, ну святых отцов, понятно.