– Заноза в заднице… – проворчал он, не обращаясь ни к кому конкретно. Полковник сдвинул очки на нос, стараясь навести резкость, но мелкий шрифт было уже не разобрать. – Ладно… Петр Сергеевич, – продолжил полковник после долгой паузы, наполненной шуршанием бумаги и покашливанием, – давайте начнем потихоньку с результатов оперативно-розыскных мероприятий. Что ваши орлы интересного накопали…
Дидиченко обвел взглядом длинный узкий зал: коричневые деревянные панели, тяжелые гардины, мокрая чернота за окнами. «Орлы» выглядели помятыми и недовольными. Республиканский, которому досталась самая неблагодарная работа по просеиванию через мелкое сито базы должников «Деньгомига», потер кулаком глаза, красные от недосыпа, и что-то тихо пробормотал себе под нос, сидящий рядом оперативник хмыкнул и покачал головой. Зигунов скосил на них глаза, хлопнул протоколом об стол намного громче, чем стоило, и в наступившей тишине начал:
– Георгий Иванович, я бы хотел сначала по поводу домработницы Красовского…
– Ну и что там? Почему ее не было в городе? – оживился полковник.
– Похоже, там все чисто. Пожилая интеллигентная женщина, на последнюю неделю попросила у Красовского отпуск, чтобы съездить в область, к сестре, что, собственно, и сделала. О происшествии ничего не знала, про старика не особо переживала, а из-за мальчика сильно расстроилась. Она у них последние десять лет убирается, говорит, был уже как родной… Про Красовского такого не говорила. Они вообще, видимо, почти не общались, женщина даже не знала толком, чем он занимался, знала, что что-то связанное с банком, и все. Ничего странного в последнее время не замечала… так… – Зигунов перелистывал протокол, страница за страницей, спеша наконец добраться до важного места. – Вот! А теперь самое интересное. Судя по показаниям домработницы, в результате вооруженного ограбления с двумя трупами из квартиры, набитой антиквариатом и тайниками с деньгами… не пропало ничего.
Все голоса и шорохи в зале разом смолкли. Дидиченко нахмурился еще больше и задумчиво постучал карандашом по лакированному столу.
– Уверен? – спросил он после паузы. – Смотри, майор, там столько всего было, все эти мелочи, статуэтки… Как она может сказать с такой уверенностью?
– Ну… Красовский хотел, чтобы все всегда стояло в точности на своих местах, был просто помешан на этом, так что она фотографировала все предметы и вела опись. Мы сверили – кое-что разбито, но ничего не пропало.
– А деньги? – Дидиченко недоверчиво перебирал фотографии полок и стеллажей. – Или их она тоже фотографировала?
– Деньги мы нашли в сейфе, но об этом отдельно. Что касается прочих наличных денег, то, по показаниям той же домработницы, Красовский никогда не носил в бумажнике больше десяти тысяч. – Зигунов ярко вспомнил синие тренировочные штаны на жертве, задравшиеся до колена, и стоптанные тапки на босу ногу. – Это вполне совпадает с тем образом жизни, который он вел. Кроме этого, хозяин квартиры оставлял ей деньги на продукты и мелкие расходы, всегда в одном месте – под янтарной черепашкой в прихожей, и никогда больше десяти тысяч за раз не оставлял. Вот эта черепашка. – Он протянул начальнику управления фотографию, на которой были запечатлены оранжевые и желтые осколки, разбросанные по полу злополучной квартиры. – Она разбилась во время борьбы или позже, когда убийца обыскивал квартиру. Деньги исчезли.
– Ну вот видите, уже двадцать тысяч, – скептически заметил полковник. – Людей и за меньшие суммы убивают.
– Примерная оценочная стоимость янтарной черепашки, которую преступник расколотил в поисках денег, – Петр быстро перевернул несколько листов и провел пальцем вдоль страницы, – эээ… Вот! Четыреста восемьдесят пять тысяч рублей.
Послышались удивленные вздохи, один из оперов в конце зала тихо присвистнул.
– Хорошо. – Дидиченко снял очки и медленно протер их платком. – Судя по фотографиям и описанию места преступления, квартира была просто набита антиквариатом. Там ведь, судя по всему, уже работали оценщики?
– А вот тут самое интересное… – Зигунов выудил из папки несколько листов, заполненных мелким шрифтом списками и цифрами, и разложил их перед собой, как карты Таро. – Потребовалось несколько оценщиков и два дня работы, чтобы составить списки. На самом деле в квартире было сразу несколько вещей, взяв любую из которых преступник мог мгновенно стать долларовым миллионером. Например… вот набросок к картине «Водяная мельница», висел над пианино, прямо у входа, – художник Серов, оригинал. Если экспертиза все подтвердит, стоимость от одного миллиона семисот тысяч евро и больше. Статуэтка «Похищение сабинянок», бронза, двести тысяч евро. Всего десять позиций больше миллиона. И всякой мелочи еще, набор фарфоровых статуэток «Маленькие балерины» по пятнадцать тысяч евро за штуку… тут еще три листа. Общая оценочная стоимость колеблется от пятидесяти до ста миллионов. И это без самых дорогих «экспонатов», их нормально смогут оценить только в Академии художеств.