— Рефлексы и мысли — это разные вещи. Если я суну руку в огонь…
— Твоя беда в том, что ты искренне во все веришь. Так же, как и твоя мать; недаром она назвала тебя Креденс — «вера». Ты веришь в божественный дух реки… — Волна голосов заглушила ее дальнейшие слова.
— Кроме того, — снова услышала я голос Марсиаллы, — взгляни на эту проблему глубже. Можно разглагольствовать о том, как подсыпать этой мерзости в одну склянку. А что если кому-то придет в голову вылить несколько бочонков наркотика в течение, а? Чтобы замедлить его — ах! — рефлексы и успеть, возможно, переправить лодку? На тот берег… И к чему это нас в результате приведет? Я тебе скажу к чему: мы отравим течение. Река сделается безопасной для мужчин. И чего тогда стоит, твоя богиня? Все пойдет кувырком. Устоявшийся уклад жизни нарушится. Постоянно делать вид, что черное течение не отреагировало на отравление? То, что ты говоришь, — чистое безумие.
— Простите, госпожа глава гильдии, — вкрадчиво сказала Креденс.
— Ты знаешь этих людей, не так ли?
— Каких людей?
— А вот этих, из Порта Барбра. Ты думаешь, я слепая? Вы обо всем договорились заранее. И теперь тебе нужна склянка с черным течением. Или целое ведро? Это нужно им. В обмен. А они осознают опасность? Еще немного, и нам придется передать сообщение всем хозяйкам судов, чтобы они держали пузырьки с черным течением под двойным замком. Тебе не кажется, что это очень печально? Никому не доверять? Не полагаться больше на здравый смысл?
На этот раз шум поднялся просто жуткий. Прибыли музыканты, чтобы как следует помучить мою бедную голову — хотя они больше играли на дудках, флейтах и банджо и почти не колотили в барабаны. Джамби уже начали беспокоить мои несвязные и односложные ответы, мои «да-нет», а также мой вид, поскольку я сидела, склонив голову набок и глядя в пространство.
— Ты впала в транс или что? — прокричала она.
— А? Да нет. Извини. Выпьем.
На следующее утро, встав довольно поздно, я стояла на палубе возле трапа и ждала Джамби, когда ко мне подошла Марсиалла.
— Йалин, — задумчиво сказала она, — вчера я видела тебя в «Перезвоне». — Она ждала, что я скажу.
— Отличное местечко, — сказала я. — Охо-хо, бедная моя голова. — Я потерла руками свой раскалывающийся череп.
— В таком месте можно встретить кого угодно,
— Кто угодно и приехал на праздник, я думаю.
— Даже женщины из Порта Барбра.
— О да, Джамби мне их показывала. Они носят капюшоны и шарфы.
Так мы продолжали некоторое время ходить вокруг да около (по крайней мере я так думала), и мне очень нравилось, как я веду разговор, хотя в душе я умоляла Джамби поторопиться и прекратить его.
— Причудливое место Порт Барбра, — сказала Марсиалла. — Некоторые люди там совсем странные.
— Да, я слышала. Таинственные ритуалы в джунглях.
— Людей притягивает все таинственное. — Я ничего не ответила, и она продолжала: — Конечно, нельзя судить о месте по нескольким отщепенцам. По экстремистам. В конце концов, вспомни Веррино.
Неужели она знала? Неужели то, что я сделала, знает вся река? Но я говорила — тут я вспомнила — не с кем-нибудь, а с главой гильдии. Вчера я узнала слишком много.
— И точно так же, — задумчиво продолжала она, — люди, даже самые лучшие, могут оказаться втянутыми в очень странные дела, сами того не желая. — Сердце мое бешено стучало. Но и в голове стучало не меньше. Тут Марсиалла взглянула на снасти и свернутые паруса, предмет главной заботы боцмана, и вздохнула. И я поняла, что все это время она печально, ни с кем не делясь, думала о Креденс, ассоциируя с ней меня, поскольку я тоже была в «Перезвоне».
— Может быть, — сказала я, стараясь ей помочь и одновременно скрыть, что подслушивала, — может быть, люди, которые во что-то глубоко верят, наивны, но это опасная наивность… — А может быть, я так сказала просто потому, что хотела произвести впечатление, в надежде, что Марсиалла удивится моей юной проницательности. На самом деле я говорила вовсе не о Наблюдателях из Веррино. Хассо не был наивным. И Йозеф тоже. И Капси. Преданные своему делу мужчины какие угодно, только не наивные. Если я правильно поняла подслушанный накануне вечером разговор, Креденс была предана своему делу и в глубине души наивна.
Марсиалла же явно считала наивной меня. Она ласково улыбнулась.
— Ты хорошо потрудилась с покраской. Похвально. Согласись, если бы я не заняла тебя работой тогда, то сейчас времени на праздник не осталось бы. Так что не позволяй мне задерживать тебя. Иди и веселись.