И жадны.
Стервятники, готовые распростереть крылья над умирающей тушей Шеффолк-холла. Пускай… Ульне найдется чем удивить их.
Освальд слушал.
Почтительный… все-таки ей повезло с сыном.
- И думаю, что тебе пришла пора жениться, мальчик мой, - она оперлась на его руку. - И еще, не устраивай больше встреч в лиловой гостиной… там сквозит.
- Да, матушка.
Предстоял путь наверх сто сорок три ступени, преодолеть которые будет непросто.
Годы все-таки не пощадили ее.
Они никого не щадят, и даже Шеффолк-холл постарел, однако Ульне еще увидит его возрождение. Если ее мальчик все сделает правильно…
Глава 5.
"Янтарная леди" пробиралась сквозь снегопад. Мерно гудел мотор, и винты разрубали разреженный горный воздух. Внизу проплывала черно-белая, углем по полотну рисованная земля.
Покачивалась палуба и клетка с канарейками, которые, нахохлившись, дремали. И немногочисленные пассажиры, которым хватило смелости совершить полет, уже названный историческим, с немалой завистью поглядывали на канареек.
Людям спать мешал страх.
И давешний репортер, то и дело прижимая к носу надушенный - чрезмерно надушенный по мнению Брокка - платок, то и дело всхлипывал. Но его хотя бы перестало мутить. Его коллега, пристроившийся у медных патрубков паровой печи обмахивался газетой, грузная его фигура, упакованная в плотный твид, гляделась нелепо, неестественно, но человек не желал расставаться ни с пальто, ни с двубортным полосатым пиджаком, ни даже с синим в желтую искру, кашне. Он прел, потел, лицо его налилось нездоровой краснотой, что вызывало крайнее неудовольствие корабельного доктора. И тот время от времени приближался, что-то говорил шепотом, качал головой и отступал, оставляя человека наедине с его страхом. На втором часу полета репортер все-таки сдался и снял фетровый котелок. Короткие влажные волосы на макушке тотчас встали дыбом…
- Забавные они, - шепотом произнесла Лэрдис, прикрывая рот ладошкой.
И Брокк подавил раздражение.
Как она сюда попала?
Билеты на "Янтарную леди" в продажу не поступали. Список пассажиров был согласован еще месяц тому, и Лэрдис в их число не входила. Но первой, кого Брокк увидел, выбравшись из машинного отделения, была она.
- Как я могла пропустить подобное? - Лэрдис лукаво улыбнулась. - Ты же знаешь, как меня влечет все новое… интересное.
Палевое узкого кроя платье, двубортный редингот из лакированной кожи и крохотная, кожаная же шляпка с высокой тульей.
Просто.
Изящно.
И алмазный аграф на шляпке лишь подчеркивает эту простоту.
Брокк сделал глубокий вдох, с трудом подавив вспышку ярости.
До чего некстати.
…вылет на рассвете и ночная поверка. Девятая кряду… или десятая уже? Которая ночь без сна, но полет должен пройти идеально, вот только в пятом отсеке давление упало.
…поиск утечки.
…экстренное перекалибровка грузов, размещенных отчего-то не по исходному плану.
…подъем и вновь давление. Встречный ветер. И неблагоприятные погодные сводки, из-за которых он едва не отменил полет. Лучше бы отменил…
От Лэрдис пахло лавандой и еще воском, которым натирали ее редингот, придавая ему подобающий случаю блеск. И эти запахи к концу перегона наверняка пропитают его одежду.
Проклятье.
- Дорогой, - Лэрдис сняла шляпку, и локоны рассыпались по плечам. - Ты же знаешь, до чего я не люблю отступать…
- Это может быть небезопасно.
- Неужели? Ты поэтому оставил свою маленькую жену дома? - Лэрдис коснулась его губ мизинцем, и Брокк отступил. - Но что ни делается, все к лучшему, правда? Иначе получилось бы крайне неловко… ты не находишь?
А ведь Кэри хотела полететь.
Спрашивала.
И по-детски обиделась, когда Брокк запретил.
Если безопасно для него, то и для Кэри тоже. Нет, она останется в Долине, если ему так хочется, но… это глупо.
Разве он сам не понимает?
Понимает.
И теперь куда лучше, чем прежде.
Полдюжины репортеров, пара великосветских сплетников, с явным интересом разглядывавших Лэрдис в надежде свести знакомство куда более тесное, нежели предписывалось правилами приличия. Мрачный финансист, вложивший в проект несколько сотен тысяч фунтов и ныне желавший воочию увидеть, что вложение имеет все перспективы окупиться, дагерротиписты, оптографисты, кранц-шифровальщик, инженеры и Инголф в темной амальдиве. Занял самое дальнее кресло, ногу на ногу забросил и с видом отрешенным, мечтательным разглядывает собственные ногти.
Команда.
Троица стюардов в кипенно-белых сюртуках.
Капитан, который вышел лично поприветствовать первых пассажиров "Янтарной леди"…
…Лэрдис, положившая руку на локоть Брокка. О да, об этом полете напишут. И лучше не думать о том, что именно.
- Добрый день, господа, - капитан снял фуражку и пригладил короткие рыжеватые волосы. - Премного рад приветствовать вас…
Отрепетированная речь, нарочито бодрый голос. Притворное внимание, за которым люди прячут беспокойство. Кто-то трогает обивку сидений, кто-то косится на иллюминатор, гадая, и вправду ли так надежна конструкция. Кому-то снова становится дурно.
- Мне кажется, или ты не рад меня видеть? - Лэрдис коснулась щеки. - Ты забавный, когда хмуришься.
- Прекрати…
…Кэри огорчится.
Узнает. Из газет, желтые страницы - то, что нужно для осенних сплетен. Поверит? Промолчит.
Притворится равнодушной.
И отступит.
- Почему?
- Лэрдис, - Брокк стряхнул ее руку и, перехватив запястье, сдавил. - У нас, кажется, однажды состоялся разговор, где ты просила оставить тебя в покое. И я исполнил твою просьбу.
Мягкая улыбка, извиняющая. Наклон головы, и пальцы на щеке, теплые, мягкие.
- Вот ты и сердишься… а говорил, что любишь. Клялся… куда же эта любовь подевалась?
Издохла в муках, в привкусе коньяка, в котором не желала тонуть, в растертых докрасна полуслепых глазах, в меловом крошеве - он пытался выплеснуть гнев на камне, и стены дрожали.
В крови и живом железе, пятна которого оставались на столешнице.
- Вы все клянетесь в вечной любви, - Лэрдис отступила, но руку не убрала, пальцы соскользнули, коснулись губ, словно умоляя молчать.
Красивый жест.
И женщина красива.
Вот только ныне эта красота не вызывала у Брокка ничего, кроме раздражения.
- Но проходит месяц… или год… или два, и что? Любовь исчезла.
Она вздохнула.
- Скажи, что бы стало с нами, если бы я тогда согласилась?
- Мы бы жили долго и счастливо. В мире и согласии, - Брокк повернулся к ней спиной. - Возможно, умерли бы в один день.
- Насмехаешься?
Он не стал отвечать, да и "Янтарная леди", точно ощущая настроение создателя, мелко задрожала. Один за другим раскрылись клапаны, выпуская белые клубы пара. Протяжный гудок заставил людей замолчать. Следом в работу включились двигатели. Глухо заворчал первый, и спустя мгновенье, заставив корпус гондолы содрогнуться, заработал спаренный основной.
- Боже, спаси и помилуй, - тихо произнес кто-то.
Винты медленно проворачивались, с каждым оборотом ускоряясь. И едва ощутимый запах керосина проник в кают-компанию. Черные же полотна иллюминаторов заволокло паром. Капли воды, остывая, превращались в наледь, и Брокк с неудовольствием подумал, что подобная наледь, вероятно, затянет и купол цепеллина.
На капитанском мостике царило умиротворяющее спокойствие. "Янтарная леди" медленно поднималась, пробираясь под пушистым покровом облаков. Пара мощных фонарей разрезала предрассветную черноту, и где-то внизу, между землей и небом, плавился желтый шар солнца…
Кэри понравилось бы…
…она за этот год обжилась в мастерской, присвоив себе маленький, обтянутый зеленой гобеленовой тканью, диванчик. Сбросив туфли, Кэри забиралась на него с ногами, расправляла юбки домашнего платья и открывала книгу… или тетрадь… или укладывала на колени доску, а на доску - кипу эскизов, которые срочно нужно было привести в порядок.