========== Пролог. ==========
С первого взгляда было понятно, что этот огромный особняк давным-давно брошен своими хозяевами. Половина высоких, украшенных старомодной облупившейся лепниной окон были забиты досками, и от этого казалось, что он щурится подслеповатыми глазами. Когда-то величественные колонны у парадного входа покрылись сетью трещин, столь глубоких, что одна из них не выдержала напора стихий и обрушилась на крыльцо бесформенной грудой битых кирпичей.
Вдаль простирался старый запущенный парк. Дряхлые деревья тянули голые изломанные ветви к низкому небу, на котором блеклым пятном виднелся диск заходящего солнца. Снег сковал землю холодным саваном, твердым, как чешуя дракона. Вокруг царило безмолвие. Даже ветер, еще вчера завывавший в трубах брошенного дома и сыпавший пригоршни снежинок в разбитые окна, оставил свои владения, предоставив тишине парить над застывшей землей.
Едва солнце скрылось за горизонтом, тотчас тьма, как жадное чудовище, поглотила и парк, и особняк. Время тянулось медленно; казалось, оно вовсе остановилось в этом забытом богом и людьми месте. Спустя несколько томительных часов луне, скрытой за плотной завесой туч, удалось вырваться из плена и осветить парк мертвенным светом.
Внезапно едва слышный шорох разрушил окружающее безмолвие. Полускрытая за колоннами крыльца дверь отворилась. Ее ржавые петли ни издали ни звука, прошелестел лишь потревоженный снег. Из дверного проема бесшумно выскользнул человек и замер, притаившись за колонной. Несколько минут он вслушивался, стараясь не пропустить ни малейшего шороха, но особняк продолжал хранить гробовое молчание. Удостоверившись, что его появление осталось никем не замеченным, мужчина вышел из-за колонны и быстрым скользящим шагом устремился вниз по лестнице по направлению к парку. В мертвенном свете луны его фигура была едва различима на фоне темной громады дома. Его лицо скрывал глубокий капюшон, а руки сжимали какой-то сверток, надежно укрытый под складками плаща. Добежав до нижней ступени лестницы, он остановился. Впереди белела ровная заснеженная площадка. Если вчерашний ветер сдул снежное покрывало с открытой лестницы, позволив беглецу спуститься вниз, не оставляя следов, то нетронутый наст отрезал его путь к спасительным деревьям парка. Поколебавшись секунду, мужчина произнес несколько слов едва слышным шепотом и вдруг плавно поднялся и полетел низко над землей, едва не касаясь ее полами своего плаща.
Едва он достиг первых деревьев, как тишина вновь была нарушена, на этот раз тихими воркующими звуками, какие могут издавать дикие голуби или грудные дети. Мужчина вздрогнул и, не прерывая своего полета, откинул полу плаща и что-то тихо прошептал, обращаясь к укутанному в белое покрывало ребенку, которого он все время бережно прижимал к груди. Казалось, младенец понял его, так как больше не издал ни звука.
Вскоре между деревьев показались ржавые прутья ограды. За ней виднелся широкий, запорошенный снегом луг, окруженный со всех сторон сплошной стеной ельника. Маг легкой тенью взмыл вверх и, не снижаясь, стремительно промчался над лугом. Наверное, вырвавшись за ограду, он получил долгожданную свободу и больше не сдерживал скорости своего полета. От встречного ветра капюшон слетел с его головы, открывая совсем юное лицо и длинные черные волосы. Вряд ли ему было больше двадцати пяти лет, хотя глубокая морщина уже пересекла его высокий лоб, а под черными как уголь глазами залегли тени усталости. Но вот наконец вековые ели скрыли летящую фигуру. Он вновь снизился почти до земли и, ловко скользя между деревьями, углубился в чащу. Спустя полчаса он, наконец, приземлился на небольшой опушке и прислушался. Тишина. Дрожащими пальцами мужчина откинул полу плаща. Ребенок спал, доверчиво уткнувшись носиком в его грудь. Судорожно вздохнув, маг прижал к себе драгоценную ношу и с сухим щелчком исчез.
Он возник ниоткуда в узком грязном переулке, зажатом между высокими домами. Машинально сделав несколько шагов, остановился и прижался лбом к влажной обшарпанной стене ветхого дома.
“У меня получилось, получилось…” — звенело у него в голове.
Простояв несколько секунд, мужчина выпрямился и осмотрелся по сторонам. По всей видимости, он находился на бедной окраине большого промышленного города. В отличие от заснеженного леса, здесь царил промозглый туман, мокрой пеленой укрывающий все вокруг. Пахло близким морем и гарью от множества печных труб. Поплотнее укутав ребенка, он решительно направился вдоль домов по скользкой от грязи мощеной мостовой. Переулок не освещался, но мужчина уверенно продвигался почти в полной темноте. Где то вдалеке башенные часы пробили два часа ночи.
Наконец переулок вывел его на неширокую улицу с редкими фонарями, которую, в свою очередь, пересекал довольно оживленный проспект.
Мужчина бродил по городу довольно долго, всматриваясь в темные окна, как будто искал что-то и не находил. Наконец, на одной из извилистых улиц почти в центре города он внезапно остановился. Прямо перед ним возле железной калитки висела вывеска:
“Католическая миссия Слезы Христа. Приют”.
В глубине двора виднелся небольшой трехэтажный дом. Несколько окон были освещены.
Поколебавшись секунду, мужчина осторожно приоткрыл чуть скрипнувшую калитку и зашел внутрь. Преодолев дорожку, усыпанную гравием, и несколько ступеней крыльца, он остановился у самой двери и огляделся. По всей видимости, его приход оказался незамеченным. Очень осторожно он положил укутанного в одеяло ребенка у самой двери. Затем опустился возле него на колени и заглянул в лицо. Младенец проснулся, разбуженный перемещением из теплых объятий на холодный камень. Его глаза, необычного лилового цвета, странно осмысленно смотрели прямо на мужчину.
— Я должен оставить тебя здесь, у меня нет другого выхода! — прошептал тот и погладил пальцем щечку ребенка.
— Но я вернусь за тобой, как только смогу. Обещаю, я заберу тебя отсюда, Азарика.
Он быстро наклонился и поцеловал лоб маленькой девочки. На мгновение его иссиня-черные волосы смешались с молочно-белыми локонами ребенка. Выпрямившись, он вновь всмотрелся в лицо младенца, как бы стараясь запомнить каждую черточку маленького лица.
— Жди меня, Азарика.
Мужчина быстро поднялся на ноги и громко постучал в дубовую дверь. Затем стремительно сбежал с крыльца и спрятался за толстым стволом вяза, росшего у самой дорожки. Спустя пару минут дверь медленно отворилась. На пороге стояла пожилая женщина с усталым, заспанным лицом. Близоруко щурясь, она всматривалась в темноту и, заметив ребенка, сдавленно вскрикнула и подняла его на руки. До мужчины донеслись ее невнятное бормотание и плач потревоженной девочки. Дверь закрылась, оставив его в темноте.
Он немного постоял, ощущая странную пустоту из-за отсутствия теплой тяжести ребенка. Чувство одиночества, к которому он должен был привыкнуть за свою недлинную и не слишком счастливую жизнь, остро напомнила о себе.
— Я вернусь за тобой, — прошептал он, глядя на запертую дверь, медленно вышел из своего укрытия и направился к калитке.
Мужчину звали Северус Тобиас Снейп; в ту ночь он не мог знать, что пройдет больше двух лет, прежде чем он сможет исполнить свое обещание.
========== Глава первая. Старые тени… ==========
Считая капли, падающие на плиты пола, можно сойти с ума. Они падают с абсолютно равным промежутком, ровно двадцать четыре удара сердца, как будто кто-то поставил водные часы, что бы подсчитать, сколько мгновений моей жизни разбились о серые камни Азкабана.
Сколько я уже здесь? Трудно сказать. В начале такие мелочи, как время, меня мало интересовали. День, час, месяц, год? Какая разница? Все застилал туман, просочившийся сюда из моих снов. Вернее, одного-единственного сна, в который я погружаюсь ночь за ночью.
<empty-line>
Я бреду в белой мокрой дымке. Ничего не видно, лишь какие-то смутные тени то надвигаются на меня, то исчезают. Что это — дома, деревья? Не знаю. Сквозь туман слышен какой-то шепот, сдавленный стон, сатанинский смех. Впереди что-то темное. Я подхожу все ближе и различаю фасад кирпичного дома. Полусорванная дверь со скрипом раскачивается на верхней петле. Я вхожу в темный холл; туман остается там, за дверью, и тянет ко мне свои белые щупальца. Полумрак. Тесноватый холл. Кажется, я был здесь когда-то. Дальше. Передо мной лестница. Что-то подсказывает мне, что я должен подняться. Двигаться тяжело, ноги словно налились свинцом. Я, цепляясь за перила, с трудом поднимаюсь. Впереди, на верхней площадке, ворох какой-то одежды. Поравнявшись с ним, я с ужасом натыкаюсь на неподвижный взгляд Джеймса Поттера. Мой старый враг мертв. Его лицо усеяно осколками разбитых очков, скрюченные пальцы вцепились в край ковровой дорожки.