— Он представляет опасность для этого мира. Это плод преступления против Магии. Твои эмоции не имеют значения. Гармония не должна быть нарушена, — она говорила ровным металлическим голосом. Спокойно. Уверенно. Бесстрастно. — Уровень твоего интеллекта достаточно высок, и ты сам в состоянии просчитать масштаб возможного ущерба. Мой долг — предупредить тебя. По достижении совершеннолетия ребенок, родившийся от слияния крови мага и сиды, станет неуязвим. И неконтролируем. Учитывая природу магии отца, вероятность, что тьма завладеет разумом ребенка, более семидесяти процентов.
Так могла говорить ледяная статуя. Впрочем, похоже, именно ею и была моя ночная гостья. Речь, между прочим, шла о ее внучке! Хотя юное лицо передо мной никак не могло принадлежать не только бабушке, но и матери. Даже сестрой она вряд ли могла быть. Эта механическая кукла с ртутью вместо крови.
— Ты напрасно молчишь. У меня мало времени. Портал скоро закроется, и мы не сможем проникнуть в этот мир еще минимум десять лет. Будет неприятно найти наше наследие в руинах.
Она наклонилась ко мне ближе, от ее взгляда леденела кровь в жилах.
— Тебе ничего не придется делать. Достаточно твоего внутреннего желания, чтобы я нашла его. Ты запечатал след своей магией. Где он? Откройся мне, и через секунду будешь за сотни километров отсюда. У тебя будет все, мой народ умеет быть благодарным.
Я никогда не был ангелом. Невозможно служить Темному Лорду и не выпачкать руки в крови. Да что там руки, я по пояс погряз в дерьме, мне никогда не отмыться. Но обречь на смерть ребенка, доверчиво спавшего под моим плащом? Наверное, это слишком даже для меня. Мерлин, я до сих пор помню ее теплую тяжесть! Купить свободу и отдать Азарику этому монстру?! Пусть этот мир катится ко всем чертям, как и моя жизнь, я не возьму еще одну смерть на свою совесть.
Но через десять лет они вернутся и, возможно, смогут сами ее отыскать. Поэтому я стараюсь говорить максимально спокойно и не отводить взгляд:
— Вы ошибаетесь. Темный Лорд убил ребенка Аолы. На жертвенном алтаре. Он считал, что это увеличит его силу. У меня не было шансов спасти его.
— Ты лжешь, Северус Тобиас Снейп. В ночь Йоля действительно пролилась кровь сида. Но ребенок Аолы жив. Это я могу определить точно. Хотя и не могу отыскать. У меня нет времени.
Она пристально посмотрела мне в глаза и, казалось, обдумывала что-то.
— Ты не откроешь мне, где он. Я вижу это. Это твой выбор. Он неразумен. Ваша раса слишком подвержена эмоциям.
Вдруг тень улыбки пробежала по холодному лицу, или мне только показалось?
— Я ухожу. Но знай: по древнему закону ребенок принадлежит тому, кто первый возьмет его из рук матери. Аола отдала его тебе. Он твой. Он покорится только тебе. До совершеннолетия. Что будет потом, зависит от многих факторов. Есть вероятность, что он не выйдет из-под твоего контроля. Прими правильное решение.
Она скользнула вплотную к моей постели, ее волосы почти касались моего лица.
— Ты — единственный щит этого мира. Ты не можешь сейчас умереть.
Возможно, я был под гипнозом ее серебряных глаз, но вдруг ясно представил Азарику. Такой, как оставил там, на крыльце приюта. Маленький ребенок, один против целого мира. Монстр, плод преступления?! А кто вы, дорогие сиды, маги, светлые и темные? Алозара говорила правду, этот ребенок действительно мой! Дитя преступления, дитя надежды. Должно быть, я знал это еще в ту ночь. И если она захочет развалить этот мир на части, я ей охотно помогу. С радостью!
— Ты можешь уйти в небытие, оставив этот мир ветру судьбы. Можешь остаться и продолжить борьбу. Но я вижу, ты уже принял решение, — почти прошептала Алозара и положила удивительно горячую ладонь на мой лоб. В тот же миг мрак вокруг меня разорвался тысячами ослепительных искр. Когда ко мне вернулась способность видеть, я был вновь один. От слабости не осталось и следа. Туман рассеялся. Любовь моя, боль моя… Нет, не исчезла, она как будто ушла глубоко в мое сердце, погребенная под ледяным покровом, таким же твердым, как наст в заброшенном парке Лестрейнджей в роковую ночь Йоля.
Рывком я поднялся на ноги и сделал несколько шагов по камере.
Какой бы холодной стервой ни была моя ночная гостья, в проницательности ей не откажешь. Я принял решение — я буду жить.
========== Глава вторая. Почти дитя дьявола ==========
Сентиментальная старая ханжа. Это самое точное описание моей милой собеседницы.
У несчастного христианского бога жуткие невесты. Или кем там считаются монахини по христианским канонам? Не суть. В общем, добиться чего-либо вразумительного от стаи этих черно-белых кур было дьявольски трудно. Ни адреса магглов, удочеривших Азарику, ни вразумительного ответа, когда это произошло, я не получил. Пользоваться волшебной палочкой для сбора информации я поостерегся. Чем меньше меня смогут отследить по магическому следу, тем лучше. Так что приходилось действовать так же, как обычному магглу. Правда, очень настырному. С огромным трудом мне в конце концов удалось попасть на аудиенцию к самой матери аббатисе, хранительнице этого благотворительного ковчега под названием Слезы Христа.
И вот теперь я битый час выслушивал назидательную речь о падении нравственности в нашей благословенной стране. По моей легенде Азарика — дочь моей бедной заблудшей сестры, ступившей на стезю порока и бросившей девочку на пороге этого приюта. Лишь на смертном одре, две недели назад грешница якобы призналась мне в своем преступлении. И я обещал ей позаботиться о племяннице. Так что мой долг — найти ребенка или, по крайней мере, убедиться в том, что она получает достойное воспитание.
Напрасно я нагородил эту слезливую белиберду. Теперь расплачивался. Проникнув ко мне искренним сочувствием или, что более вероятно, в надежде на щедрое пожертвование от столь ревностного католика, которым я постарался казаться, достойная сестра Мария не переставала сетовать на распущенность молодежи, попустительство родителей и безбожие, царящее в обществе. И да сметут нас скоро четыре всадника апокалипсиса под звуки ангельской трубы. Аминь.
Наконец она выдохлась, и мне удалось вставить слово:
— Я целиком согласен с вами, матушка. Все это ужасно. Тем более я волнуюсь за судьбу моей бедной племянницы. Если бы она осталась в вашем приюте, у меня не было бы ни малейших сомнений в надежности ее воспитателей. Но поскольку ее здесь нет, мне необходимо знать хотя бы, куда увезли девочку. Это мой долг.
— О разумеется, сын мой, разумеется. Смею вас уверить, вам абсолютно не о чем беспокоиться. Мы очень тщательно отбираем людей, которым отдаем на воспитание наших бедных крошек. Все они честные католики, достойные люди.
— Я вовсе не сомневаюсь в этом, дражайшая матушка! У меня и мыслей не было усомниться в ваших действиях. Но все мы смертны. Могло так случиться, что этих достойных людей настигла смерть или тяжелая болезнь. В чьи руки мог попасть тогда несчастный ребенок? Я не буду знать покоя, пока лично не удостоверюсь в благополучии моей племянницы. Я поклялся у смертного ложа сестры. Помогите мне, во имя милосердия!
Да, я так скоро буду проповеди читать. Спасибо нищему детству, в свое время я изрядно наслушался высокопарного слога достойных дам-благотворительниц, курировавших наш бедный район. Кроме поношенной одежды, они приносили в наш дом душеспасительные беседы, чем изрядно веселили мою ведьму-мать.
Аббатиса смерила меня задумчивым взглядом и со вздохом произнесла:
— Я понимаю ваши опасения. К сожалению, я связана строгим правилом о неразглашении имен приемных родителей. Это необходимо для их спокойствия и для блага усыновленных детей, как вы понимаете. Многие из них не подозревают о не кровном родстве со своими семьями. Мы не имеем права вносить смуту в их неокрепшие души. Однако для вашего спокойствия я могу посмотреть картотеку и ответить на вопрос о состоянии здоровья ее опекунов. Вы знаете точную дату, когда девочка поступила в наш приют?
— Двадцать первое декабря семьдесят девятого года. Точнее, в ночь на двадцать второе.
— Прекрасно, что вы так точны.
Монахиня надела очки и придвинула к себе толстую книгу, все время лежавшую на столе. Если бы я знал, что ответ так близко, точно бы не удержался и заглянул туда сам. Лишний Обливиэйт не слишком бы отяготило мою совесть. Которой, в общем-то, и не было. Но в маггловском районе подобные проклятья могут привлечь внимания. Так что пришлось набраться терпения, пока монахиня найдет нужную графу.