– Не задушить? – удивился Григорий. – Топориком тюкнуть?
– Гриша!
– Молчу-молчу! – Он приложил палец к губам и сделал большие глаза. – Могила!
Рита вздрогнула.
– Я – могила! – захохотал ее дядюшка. – А ты что подумала?
Нина отложила разделочный нож и вытерла руки полотенцем. Григорий, почувствовав неладное, мигом подобрался и отступил на шаг.
– Гриш, давай-ка начистоту. Никто из нас этой свадьбе не радуется. И Олежку нам жалко – слов нет! Мы бы ему здесь хорошую девушку нашли. Но раз уж он решил жениться, мы мешать не будем. Правда, Рит?
Взгляд ее настойчиво требовал ответа, и Рита подчинилась.
– Правда, – мрачно ответила она.
– Вот и ладушки, – заворковала Нина Борисовна, из капитана корабля, готового вешать на реях, немедленно превращаясь в милую простушку. – А ты, Гриш, учти: девочка там непростая, московская.
– Стерва! – быстро вставила Рита.
Мать сделала вид, что не услышала.
– Так что в грязь лицом нам ударить нельзя, – продолжала она. – Нас за деревенщину держат. Думают, мы станем на гармошке играть и напиваться как свиньи…
– Что, не станем? – изумился Григорий.
Нина пригвоздила его взглядом к холодильнику.
– Только попробуй. Достаточно с нас Елизаветы. Один черт знает, что она выкинет! Но с Архиповны спрос небольшой, ей восемьдесят семь. Ежели что, соврём, что заговаривается старушка.
Григорий всем лицом выразил сомнение в успехе этой лжи.
– Соврём! – твердо повторила Нина. – А вот с тобой дело хуже. У тебя челюсть вставную не отберешь и на маразм твою ахинею не спишешь.
– Что это сразу ахинею!
– Так что уж будь ласков, веди себя прилично. И жену свою дурой не выставляй.
– Она и без меня справится, – буркнул Григорий.
Нина вздохнула. Что верно, то верно.
Она взглянула на часы. Почти десять утра, а они еще только овощи порезали. За окном собирались облака, и женщина нахмурилась.
– Дождь к вечеру пойдет. Надо бы в саду навес приготовить, Гриш.
– Дома не поместимся?
Нина молча начала загибать пальцы. Их четверо: она, Петя, Ритка и сам Олег. Григорий с женой. Старуха Архиповна.
– Пахома-то подвезут? – подсказал брат.
– Куда без него…
Значит, восемь. И двое мальчишек, правнуки Архиповны, которых ей сбагрили родственники на лето. Ну да они не в счет.
Плюс трое гостей. Одиннадцать.
Нет, не разместиться им в доме.
– Готовь навес, – распорядилась она. – Рит, а ты укрась его. Чтоб никто не смел сказать, что не по-человечески гостей встретили.
Дочь и брат кивнули.
– Так я Кристину приглашаю? – напомнила Рита.
Ах, Кристину!
Нина Борисовна усмехнулась, и была эта улыбка многозначительна, как у Моны Лизы.
– Ну приглашай…
– И Валеру, – поспешно добавила девушка. – Я, собственно, уже…
Григорий поперхнулся огурцом. Мать уронила ложку в салат, и улыбка сползла с ее лица.
Глава 2
Это просто семейный ужин, объяснила Галка. Ужин с торжественными речами – и не более. Вот такая у них традиция. Соберется человек десять, от самого старого патриарха до голопузой мелочи, все напьются, станут задавать дурацкие вопросы, а потом хором объявят, что отдают своего Олега в зубастую пасть, то есть, извините, в любящие руки Галины Исаевой.
«А зачем это нужно?» – с любопытством спросил Макар.
Галя тяжело вздохнула.
Традиция, повторила она. Низачем. У них так заведено.
«Кем заведено?» – снова спросил Илюшин.
Саша уже начала подумывать о том, чтобы задвинуть его куда-нибудь в угол подальше. Но неожиданно оказалось, что у Исаевой есть ответ.
А дедом их, Пахомом Федоровичем, сказала она. Это он придумал, чтобы накануне свадьбы семья невесты выпивала вместе с семьей жениха.
– Алкаш? – понимающе кивнул Бабкин.
Таких подробностей Галка не знала. Но с тех самых посиделок и пошла традиция.
– То есть мы едем не на смотрины, – уточнила Саша.
– Смотрины у нас были последние четыре месяца. А это что-то вроде последнего рубежа. Если все пройдет нормально, мы с Олегом будем жить долго и счастливо.
– А если нет? – спросил Макар.
Не успела Саша пнуть его под столиком, как Бабкин пробасил:
– Тогда мало и трагично.
Ну и кого из них пинать?
За окном поезда проносились размазанные перелески, летели вверх-вниз провода. На полке дребезжали удочки.
– Все будет хорошо, – твердо сказала Галя. – Что бы они мне ни говорили, я не сорвусь, ясно? Вы мне не позволите!
Проводница принесла чай с сахаром.
– Галя, почему вы их так не любите? – спросил Макар, хрустя рафинадом.