Вернули эльфу только через три часа. Внешне совершенно невредимая, архатис кусала губы и сжимала кулаки, вонзая ногти в ладони, а когда ее приковывали обратно к стене, все же не сдержала стон боли — видимо, ее били, причем жестоко, но так, чтобы не осталось синяков. Следующим был Ларра'ти. С мужчиной церемонились не так, и когда его вновь привели, красивое лицо лекаря превратилось в сплошной кровоподтек. Потом настала очередь самой Марийи…
Ее притащили в каюту капитана, и бросили перед ним на колени. Тот приказал снять с ведьмы повязку — и только вздрогнул, увидев шрамы на месте глаз. Потом начался допрос. Вар Дарнас хотел знать все — начиная от маршрута «Ласточки» и имен членов экипажа и заканчивая полным списком кораблей, уничтоженных командой шхуны. От этих вопросов девушке удалось отделаться довольно легко — она сумела убедительно доказать, что появилась на корабле недавно, видела только один бой, названий галер не запомнила, и так далее. Потом капитан перешел к более сложным вопросам. Почему ее собственные сородичи держали ее скованной? Зачем на ней блокирующий магию ошейник? Почему гордая архатис прямым текстом заявила, что готова отдаться капитану прямо здесь и сейчас так, как он захочет, а потом до конца жизни ублажать весь его экипаж, лишь бы он послушал ее, и уничтожил маленькую и такую безобидную на вид пленницу? Марийа рыдала, и убеждала капитана, что понятия не имеет, в чем дело, почему ее так и за что ее так, а потом, после нескольких ощутимых ударов, «призналась», что все дело в одном из убитых эльфов, в которого была влюблена Тирэн'лай, но который предпочел Марийю, и архатис просто мстила девушке. Как ни странно, вар Дарнас легко принял эту незамысловатую ложь. Хранительница втайне надеялась, что с нее снимут ошейник — но капитан все же решил не рисковать. Поняв, что от этой пленницы более ничего важного не узнать, он приказал бросить ее обратно в камеру.
Больше эльфы с капитаном не встречались до самого прибытия в порт Алеарта, куда галера дошла на удивление быстро — за каких-то четыре дня. Ларра'ти ругался сквозь зубы, и проклинал «траханных магов и их магические штучки», Тирэн'лай продолжала молчать.
Когда корабль прибыл в порт, капитан лично проследил, чтобы эльфов перевели в большую клеть и тщательно приковали, после чего убедился, что клеть затянута непрозрачной тканью достаточно плотно и снаружи не видно, что находится внутри, а затем ушел, предварительно приказав доставить добычу по какому-то адресу через четыре часа. И теперь клеть, мерно покачиваясь, везла Хранительницу в какую-то новую часть ее жизни, о которой пока что девушке думать было немного страшно. А с другой стороны… Пусть только снимут с нее этот проклятый ошейник, тогда-то она покажет всем, что бывает с теми, кто смеет вставать на пути Черной Ведьмы!
Наконец, телега остановилась. Возница спрыгнул с козел, и постучал в ворота. Не с той стороны, к которой несколько часов назад подошел Крайнат вар Дарнас, а с так называемой «рабочей», куда подъезжали подводы с продуктами и всяческими необходимыми вещами, а также — с новыми поставками рабов.
Последовал короткий разговор с охранником — в отличие от парадного входа, здесь дежурили живые маги — после которого ворота распахнулись, и телега с клетью въехала на задний двор Дома невольников. Клетка немного постояла спокойно, потом ее подняли, и куда-то плавно понесли. Через несколько минут ощутимо тряхнуло, и кто-то сорвал затягивающую решетки ткань.
— Выводите их по одному! Сперва женщин, — раздался чей-то спокойный, почти доброжелательный голос.
Марийа почувствовала, как ее тела что-то коснулось — и в следующее мгновение поняла, что полностью парализована, и не может пошевелиться. Щелкнули, расстегиваясь, ручные и ножные кандалы, тело ведьмы вдруг стало безвольным, как тряпка. Ее перенесли на холодный стол, там вновь приковали. Потом те же операции проделали с Тирэн'лай и еще одной эльфой, потом настал черед мужчин. Через десять минут все пленники были растянуты цепями на одинаковых металлических столах.
И только тогда Марийе почему-то стало по-настоящему страшно.
— Господин вар Айренал, позволите задать один вопрос? Он не то, чтобы очень важный, просто мучает меня уже давно, — проговорил Крайнат, с некоторым отвращением разглядывая прикованную к специальному станку эльфу, над которой возились двое работников.
— Спрашивайте, друг мой, — владелец Дома невольников пребывал в приподнятом настроении — он наконец-то получил то, за чем так давно охотился, и в придачу — прекрасную партию рабов — темных эльфов, которые так высоко ценились в столице. — И, кстати, называйте меня просто по имени — к чему нам лишний официоз?
— Как скажете, Саллан, — вежливо улыбнулся вар Дарнас, скрывая за этой вежливостью глубочайшее омерзение к собеседнику. — Скажите, зачем эта… двойственность в отношении к рабам? Там, наверху, все красиво и картинно, отдельные комнатки и мягкие кровати, неплохо кормят и есть возможность погулять в саду… а здесь — пытки и издевательства. Ладно, я понимаю ритуал магического клеймения или наказание строптивых рабов. Но зачем, например, эти жуткие приспособления для, гм… осмотра женщин? Помимо всего прочего, это еще и незаконно. Излишние издевательства над невольниками запрещены.
Вар Айренал рассмеялся.
— Сразу видно, друг мой, что вы далеки от науки, именуемой психология. И, увы, никогда не станете чем-то большим, чем капитаном охотничьей галеры, пусть даже и лицензированным. Дело в отношении. Понимаете ли, до меня Дом невольников принадлежал другому магу, который придерживался известной мягкости по отношению к товару. И что получалось? Наглые, непослушные, а то и попросту никуда не годные рабы! Тварь должна знать свое место, друг мой, а место ее — у ног хозяина, и никак иначе. Я все надеюсь добиться запрета на размножение рабов, за исключением особых случаев. Так вот, если твари позволять слишком многое — она, чего доброго, возомнит себя равной Магу! А этого допускать нельзя. То, что вы сейчас видите, называется первичной обработкой. Посмотрите, вон стоит человек в синей форме, который распоряжается, что и с кем сделать. Он, если можно так сказать, главный в этом месте. Маг, специализирующийся на эмпато-телепатии. Редкий экземпляр, надо сказать… На самом деле, давно хочу сделать так, чтобы эту школу запретили — слишком уж никчемными являются ее выпускники. Они, видите ли, не желают иметь рабов, например, и даже пытаются добиться искоренения рабства — видите ли, рабам тоже больно! Да какая разница, каково рабам? Они же твари, предназначенные для того, чтобы делать нашу с вами, мой дорогой друг, жизнь ярче и проще! Так вот, этот маг — он довольно редкий экземпляр. Садист и мазохист одновременно. Ему очень нравится и причинять, и испытывать боль. Но парню не повезло — редкий генетический сбой, очень восприимчив к физической боли, и даже от простого удара хлыстом теряет сознание. А тут ему хорошо — он обрабатывает рабов, удовлетворяя свои потребности садиста, и тут же ощущает все, что ощущают они, тем самым удовлетворяя свои потребности мазохиста…
Крайнат почувствовал, что его начинает тошнить. Саллан с таким удовольствием рассказывал все это, что сразу становилось ясно — маг и сам садист, и наивысшее наслаждение для него — замучить кого-нибудь до полусмерти.
«Все-таки я ублюдок, — задумчиво констатировал вар Дарнас. — На что я обрек этих несчастных эльфов? Свет и Сила, ну что за паршивый мир вокруг?»
— Так вот, задача моего дорогого эмпата — считать мысли и ощущения рабов, и выяснить, кто из них чего боится больше всего на свете. А потом… хотите посмотреть?
— Нет-нет, спасибо! — поспешно отказался капитан, продолжая чувствовать себя последней тварью.
— Ну, не хотите, как хотите. В общем, с его помощью специально обученные заплечных дел мастера ломают рабов, превращая их в покорных, послушных, и довольно полезных животных.
— Благодарю за ответ, Саллан, — торопливо проговорил Крайнат. — Простите, но мне, пожалуй, пора. Давайте поднимемся наверх, и решим финансовый вопрос.