Мойщица Ночных Горшков довольно кивнула и двинулась дальше.
– А вот и замок. Он называется «Черный Рассвет».
– Как? – спросила Мэгги, отрывая взгляд от животных.
– Дедушка звал его «Черный Рассвет». Дед жил и умер во дворе замка и ни разу не входил в него. – Девушка на мгновение задумалась. – Старики говорят, что небо не всегда было сплошь закрыто облаками. Они помнят, как всходило и заходило солнце. А на рассвете солнце освещало замок розовыми лучами. Но может быть, это только сказки.
«Да, очень может быть, это только сказки и здесь не бывает ни солнца, ни синего неба», – мрачно подумала Мэгги.
Каждый раз, когда ей казалось, что долина ничем уже не сможет ее удивить, она преподносила ей новые сюрпризы.
Замок выглядел величественным и внушал благоговение. Он был единственным строением не грязно-коричневого и не бледно-серого цвета. Его блестящие черные стены казались зеркальными и, очевидно, были выложены не из обычного камня. Где добывали его и как доставляли в долину, оставалось тайной.
«Дилос живет здесь, – размышляла Мэгги, пока Мойщица вела ее вверх по каменной лестнице. – Он живет в этом прекрасном, пугающем, таинственном месте. Не только живет, но и владеет им. Весь замок принадлежит ему».
Она окинула беглым взглядом огромный зал, где вчера рабы накрывали длинные столы.
Мойщица Ночных Горшков повела ее на другой этаж по пронизанным сквозняками длинным километровым коридорам.
В этом внутреннем лабиринте царил сумрак. Узкие окна располагались высоко и почти не пропускали внутрь дневной свет. На стенах в железные кольца были вставлены горящие факелы, но языки пламени лишь наполняли сумрак причудливыми, дрожащими тенями.
– Его спальня здесь, наверху, – прошептала Мойщица, и Мэгги придвинулась к ней поближе.
И только она успела подумать, что за весь путь их даже никто ни о чем не спросил, как из глубины коридора раздался грубый окрик:
– Стой! Куда? А это еще кто?
Стражник. Мэгги разглядывала его сквозь пряди своих пыльных волос. Настоящий средневековый стражник с копьем и в полном обмундировании. В противоположном конце коридора стоял на посту другой стражник – точно такой же, как первый. Несмотря на испуг, Мэгги восхитилась их воинственным видом.
Не очень быстро соображающая Мойщица Ночных Горшков сейчас отреагировала так, как надо. Она долго приседала в реверансе, а потом невозмутимо промямлила:
– Это Складывальщица Белья из прачечной, господин. Прачка велела ей отнести наверх простыни. Мне сказали, что она должна помочь мне. Знаете, сегодня намного больше работы из-за гостей.
– Расстилать простыни – обязанность комнатной прислуги, – раздраженно сказал стражник.
Мойщица Ночных Горшков снова присела и забормотала все так же медленно и монотонно:
– Вы совершенно правы, господин, но из-за гостей больше работы…
– Ладно-ладно, – нетерпеливо оборвал ее стражник. – Почему бы тебе не пойти и не заняться своим делом вместо того, чтобы попусту болтать об этом?
Мойщица Ночных Горшков присела в третий раз и неспешно направилась дальше. Мэгги тоже сделала реверанс, уткнувшись лицом в простыни.
Девушки снова двинулись по коридору, в конце которого находилась дверь.
– Здесь, – остановилась Мойщица. – И вокруг никого.
Мэгги распрямила плечи.
– Знаешь, ты замечательная. Ты заслуживаешь награды Академии.[1]
– Какой награды?
– Неважно. Но ты была великолепна!
– Я просто сказала правду, – скромно прошептала девушка, но в глубине ее телячьих глаз мелькнула лукавая улыбка. – Когда приезжают гости, бывает больше работы. У нас никогда раньше не было гостей, только в последние три года.
Мэгги кивнула:
– Я знаю. Послушай, тебе лучше сейчас уйти, Мойщица… – Она не смогла произнести ее имя полностью. – Надеюсь, из-за меня у тебя не будет неприятностей.
Мойщица Ночных Горшков наклонилась, пошарила под кроватью и вытащила оттуда керамический горшок. И, осторожно держа его в руках, она вышла из комнаты.
Мэгги оглядела просторную спальню. Она была немного лучше освещена, чем коридоры: здесь стояло несколько круглых ламп на подставках. Мебели почти не было. Только кровать, огромная, под тяжелым деревянным альковом с резными столбиками по углам. Сверху на нее были навалены меховые покрывала, а вокруг висели льняные занавеси.
Вдоль стен стояли громоздкие сундуки красного дерева и длинные скамьи и табуреты. Прятаться было негде. Мэгги продолжала исследовать комнату и – о счастье! – обнаружила за занавеской нишу в стене.
Похоже на стенной шкаф, как и говорила Джина. Очень большой стенной шкаф, а с точки зрения Мэгги, скорее маленькая кладовая.
«Что ж, надеюсь, мой план сработает».
За фигурой, отдаленно напоминавшей манекен, стояли две табуретки. Мэгги бросила простыни на сундук и придвинула один табурет ближе к проему. Теперь через щелку между двумя занавесками ей была видна почти вся спальня.
«Отлично. Осталось только подождать, когда он придет. И тогда…»
И тут она насторожилась. Из коридора донеслись чьи-то голоса. Приятный мелодичный девичий голос…
«О Господи! Только не она. Не дай бог, чтобы принц пришел сюда вместе с ней. Я точно выскочу и врежу ей чем-нибудь тяжелым! Я не смогу сдержаться».
Но когда двое вошли в спальную комнату, у Мэгги пропало желание выскакивать.
Сильвия пришла вовсе не с Дилосом, а с Хантером Редферном.
Мэгги словно ледяной водой окатили. Что эта парочка делает в спальне Дилоса? Однако, если они заметят ее, она – труп. Мэгги застыла, впившись взглядом в узкий просвет.
– Он катается на лошади и раньше чем через полчаса не вернется. – Сильвия на сей раз вырядилась в темно-зеленое платье и держала в руке корзинку. – К тому же я отпустила слуг.
– Ты предусмотрительна. – Хантер Редферн прикрыл за собой тяжелую дверь, оставив маленькую щель, чтобы просматривался коридор.
– Ты уверен, что наши комнаты прослушиваются? – Сильвия повернулась, играя фалдами широкой юбки, и подняла на него глаза.
– Принц гораздо умнее, чем ты полагаешь, – ответил Хантер. – А в старых замках всегда полно тайников, здесь стены нашпигованы трубками для прослушивания, – я помню, как в то время строили. Надо быть глупцом, чтобы не пользоваться ими…
«Он помнит!» – поежилась Мэгги.
От удивления она почти забыла про страх. Он говорит, что помнит те времена, когда строились средневековые замки. Он действительно живет целую вечность.
Она рассматривала его красивое аристократическое лицо, кроваво-красную шевелюру, тонкие, жесткие губы и проницательные желтые глаза. Такой тип людей обычно увлекает за собой толпу. Он обладал магнетизмом сильной личности, одаренной высоким интеллектом, и заставлял обычного человека чувствовать себя рядом с собой неловко. Хантер Редферн был врожденным лидером.
«И охотником, – думала Мэгги. – Здесь все охотятся, но он – Охотник, живое воплощение самой идеи охоты. Не зря его так назвали».[2]
– Что же это такое, о чем принцу не полагается знать? – спросила Сильвия.
– Есть новости из Внешнего Мира. Не спрашивай о том, как я узнал, – у меня свои источники.
– Свои маленькие доносчики… – Сильвия кокетливо заулыбалась. – А я их видела.
Наступила пауза.
– Ты бы лучше следила за собой, девочка, – процедил Хантер. – Твой язычок доведет тебя до беды.
Сильвия отвернулась от него, и Мэгги заметила, что она с трудом проглотила обиду.
– Извините. Я не знала, что это тайна. А что за новость?
– Самая потрясающая новость за твою короткую жизнь. – Хантер Редферн усмехнулся и добавил, вернувшись в хорошее расположение духа: – А возможно, и за мою. Ведьмы откололись от Царства Ночи.
Торжественность, с которой он произнес это, произвела на Мэгги сильное впечатление. Но еще сильнее ее поразила реакция Сильвии. Она остолбенела и едва выдохнула: