— И если я выступлю на нём, продемонстрировав всю свою силу — это будет наиглупейший поступок, — закончил за неё Диармайд.
— Что так? — прислонила голову к стене Мелисса, глянув на Диармайда.
— Я однажды поспешил, потом столько проблем было, что меня только Нико смог от них избавить. Помнишь, на меня метку Адамиди поставили тогда, — Диармайд сморщился, как от резкой зубной боли.
— Да… ты тогда был похож на потерянного ягнёнка… — Мелисса едва сдержала ухмылку, вспоминая парня тогда. Кто бы знал, что то потерянное дитя превратится в это вот чудовище.
— И что будем делать? — вздохнув спросила Мелисса.
— Участвовать я точно не могу. Я слишком плохо контролирую стихию тьмы, могу случайно ею воспользоваться и выдать себя. Сейчас этого делать нельзя, — задумался Диармайд.
— Тогда грабёж? — Мелисса внимательно изучала лицо Диармайда, пытаясь расшифровать хоровод мыслей, роящихся у него в голове.
— Скорее всего да, не зря же мы этот чудесный браслет воровали… — улыбнулся клыкастой ухмылкой парень, от избытка чувств его глаза загорелись тёмным, лазурным светом.
— Но это зависит от того, кто победит. Вполне возможно, что этот род может оказаться нам банально не по зубам. Мы непременно посетим Каир, и будем отталкиваться от результатов этого турнира. Нельзя действовать опрометчиво, — ожесточился Диармайд, — даже если мы раздобудем лотос, ещё остаётся остролист и прочие редкие ингредиенты.
— Ну, основу ведь Ричард уже приготовил. Остаётся только сверхактивные реагенты добыть, — пожала плечами Мелисса.
— Лу вчера ночью истерику закатил… — после недолгой паузы заговорила Мелисса, — ему не понравилось, что я сразу за работу взялась.
— Луиджи человек эмоций, — Диармайд протянул свою бледную жилистую руку и схватил Мелиссу за подбородок, повернув её лицо к себе, — я рад, что у тебя правильно расставлены приоритеты.
— Луиджи эмоциональный, — ухмыльнулась Мелисса, — а я по твоему что, бревно? — лукаво ухмыльнулась она, вопросительно изогнув бровь, так, как умеет только она.
— Это уже решать Луиджи, а не мне.
Диармайд так и не отпустил подбородок девушки, продолжая смотреть ей прямо в изумрудные глаза. Мелисса обескураженно молчала, а потом залилась смехом.
— Эхем, — прохрипела Николь, вошедшая в ванную, — я вам не мешаю? — нахмурилась она.
— Нет, — отозвался Диармайд, — ты куда ходила?
— Я принесла завтрак, — кивнула себе куда-то за спину Николь.
— Чудно, я голоден, — Диармайд прошёл мимо, поцеловав девушку в губы, — мне нужно прогуляться и подумать… — ничего не объясняя сказал Диармайд.
— А как же завтрак!? — прокричала Николь.
— Съем что-то на улице. Мне нужно подумать. Извини. Позавтракайте с Мелиссой, — Диармайд быстро оделся и ушёл.
Девушки остались вдвоём. Застыла тишина, изморозь на зеркалах начала таять, превратившись в капли влаги.
— Не смотри на меня так, — фыркнула Мелисса. — Не забывай кем я была, девочка. Диармайд для меня как младший брат; не более. Забыла уже? У нас ведь был похожий разговор…
— Да и не… — мгновенно начала отвечать Николь, но Мелисса только махнула рукой, останавливая её.
— Оставь это для кого-то другого. Я ревнивый взгляд узнаю даже в кромешной темноте… без маны в глазах, — насмешливо ухмыльнулась волчица.
— Ну чего ты застыла? Завтракать будем, нет? Я тоже, между прочим, голодная, — отозвалась Мелисса, спрыгнув с тумбочки с полотенцами.
Николь зажмурилась, сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.
Диармайду было приятно оказаться наедине, как бы абсурдно это не звучало, находясь посреди полупустой улицы. Было немного за полдень. Яркое египетское солне нещадно измывалось над бедолагами, вынуждеными оказаться вне охлаждаемых помещений в это время. Только Диармайд, и редкие прохожие, осмелившиеся к нему приблизится, могли избежать полуденного зноя. Воздух вокруг парня морозил лёгкие, заставляя привыкших к жаре египтян вздрагивать и отходить от него как от чумного. Местные жители вообще с большим пиететом относились к магам. Поколениями воспитанные «простолюдины» видели магов как высших существ. Так, во всяком случае, считали сами маги. Право сильных в Египте значило, конечно, не так много как в Османской империи, но и здесь этот дикий закон был не в числе последних.
По меркам Диармайда он много времени провёл в Египте, но так и не научился читать иероглифы. Причудливые символы казались парню белибердой и почему-то вызывали снисходительную улыбку. Он всегда подсознательно сравнивал эти надписи с родным его предку гэльским.