Прошло немного времени. Отмякший после постоянного московского напряжения Аркадий сидел за столом на кухне, интерьер которой был современен, аккуратен и в меру помпезен. Он ел салат из прозрачной французской тарелки, запивая красным вином, а прямо перед ним с бокалом того же вина расположилась Надя. Их разделяло пламя горящей свечи, мерцающее на наконечнике утонченного произведения из воска, помещенного Надиной рукой в изысканный подсвечник. Аркадий поглощал мелко нарезанные овощи медленно и аккуратно, иногда вытирая влажные губы красивой салфеткой лилового цвета. В ногах хозяина лежал преданный Клаус, положив морду на мысок домашней туфли Аркадия. Надя не могла налюбоваться своим мужем.
– Какой же ты необыкновенный… Как я счастлива, когда мы вместе. Лишь бы побыстрее закончились эти командировки, из-за которых я так переживаю. Ведь когда меня нет рядом с тобой, я начинаю излишне волноваться и думать о всяких глупостях.
– О глупостях думать не надо, лучше думай об умностях и побольше занимайся с девочками немецким, – посоветовал Аркадий и глотнул вина, – а то вдруг в следующем году меня с семьей в Германию пошлют, а им там без знания языка тяжеловато первое время будет.
– Ты не расстраивайся из-за этого. Языком я с ними достаточно занимаюсь, в грязь лицом не ударим. Главное – быть всем вместе, а где это будет происходить – не важно. Машка каждое утро начинает с вопроса: «А папа не приедет сегодня?» Так что было бы неплохо, если бы они перевели тебя для начала в Питер.
Аркадий допил вино, встал из-за стола и подошел к жене, обнял ее со спины и по-кошачьи прошептал прямо в красивое ухо:
– Переведут-переведут, а если нет, я тогда сам переведусь.
Он поднял жену со стула и поцеловал долгим поцелуем. Надя блаженно закрыла глаза, а он понес ее в спальню. Клаус попытался было последовать за долгожданным хозяином, но перед его носом безжалостно захлопнулась дверь, и верный пес лег перед нею, печально прикрыв глаза.
Когда забрезжил рассвет, супруги заснули. Их тела, наполовину прикрытые одеялом, плотно прижались друг к другу: Аркадий распластался на спине, а Надя лежала на боку, пристроив свою милую головку на его татуированном плече. Луч утреннего солнца, словно пользуясь беспомощностью спящей Нади, втайне от Аркадия дотрагивался своим тонким потоком света ее обнаженной груди. Аркадий спал неспокойно. Губы у него кривились, свободная рука подергивалась в судорожных конвульсиях. Тихий стон доносился из глубин сновидений Аркадия. Вдруг он резко встряхнул головой, испуганно открыл глаза, некоторое время смотрел по сторонам и только после этого опустил взъерошенную голову на подушку, его глаза постепенно закрылись, и он глубоко выдохнул тяжелый остаток мрачного сна. Но вскоре в спальню открылась дверь, и в образовавшуюся щель просунулась голова Маши. Ее взгляд остановился на кровати, она изменилась в лице и, широко распахнув дверь, бросилась на Аркадия, сопровождаемая радостно повизгивающим Клаусом:
– Папа!!! Папочка!!! Мой папа приехал!!!
Аркадий едва успел открыть глаза, как младшая дочка уже сидела у него на груди.
– О-о-ой! Какая ты сильная стала! Задушишь ведь!
На крики младшей сестры прибежала Наташа и тоже с налета прыгнула на Аркадия.
– Помогите! Умираю от любви и удушья! – кричал он приторно-жалобным голосом.
А девочки хохотали и теребили своего любимого отца так, что даже Клаус, крутившийся около кровати, не выдержал и с громким лаем запрыгнул на ноги своего хозяина. Надя натянула на себя одеяло со словами умиления и наигранного недовольства:
– Никогда поспать по-человечески не дадут.
Глава 13
Для отъема квартиры используйте человека в погонах
– Чего молчишь, сука! Я к тебе обращаюсь: почему вчера отказалась идти к нотариусу? – Приняв угрожающую позу, участковый милиционер призывал к ответу немолодую женщину.
Сидя за поцарапанным круглым столом и положив перед собой сжатые кулаки, она то и дело, словно ища поддержки, поглядывала на развешанные над старым сервантом фотографии покойного мужа. Некоторые фотографии были заботливо помещены в примитивные рамки, другие попросту прикреплены к стене кнопками. В углу убогой комнаты на коричневом кособоком диване приютилась ее дочь – десятилетняя Лиза. Девочка прижимала к груди дешевую пластмассовую куклу, глядя на «дядю милиционера» глазами затравленного собаками зверька.
– Я передумала, – ответила женщина.
– Что значит «передумала»? – переспросил участковый.
Тут в разговор вмешалась немолодая маклерша Оксана, стоявшая у балконного окна. Именно эта изысканно одетая и крашеная блондинка привела с собой участкового.
– Я же говорила, что она в отказ поперла.
– Да, я передумала уезжать из Москвы. И вообще продавать эту квартиру я не буду. Я не могу, – твердила женщина.
– Не будет она продавать квартиру! – воскликнул милиционер. – А как же деньги, которые на тебя потратили, чтобы ты все свои долги раздала и за твою конуру за три года квартплату заплатила, а? И за дом в деревне уже заплачено! Кто возвращать будет? Кто, я тебя спрашиваю?
– Я еще в опекунском совете взятку двести баксов платила, чтобы нам эту продажу разрешили! – в гневе добавила Оксана.
– Я верну. Я обязательно вам все верну. Я займу у боевых друзей мужа и верну. Если бы он только не погиб… – оправдывалась женщина.
– Каких еще друзей, сука? Да все твои друзья давно на живодерне! Значит, так! Завтра в десять утра чтобы как штык была у нотариуса! Ясно?
– Нет. Я не приду. Я не буду продавать квартиру – ради дочки.
– Чего? Ради дочки? Ах, тварь! Об дочке вспомнила! А когда пила неделями и я твою дочку от чурбанов охранял и жратвой кормил, забыла? Когда тебя родительских прав школа хотела лишить и я тебя отмазывать к директору ходил, тоже забыла? – грозно спросил участковый.
– Нет, не забыла. Я завяжу. Я не буду больше пить. Но и квартиру продавать не стану. Ради дочки не стану. И отдайте мне мой паспорт, – обратилась женщина к Оксане.
– Да твоей дочке гораздо лучше в деревне будет, чем в Москве! Вас ведь там никто не знает. Приедете и новыми людьми заживете.
– Нет. Я не поеду в деревню. И прошу вас, уходите отсюда, – вымолвила женщина. – Я отказываюсь продавать свою квартиру.
Озлобленный милиционер, явно не ожидавший такого сопротивления со стороны спившейся женщины, вплотную подошел к ней и ударил кулаком по лицу. От сильного удара она упала на пол, и он принялся бить ее ногами. Лиза бросилась к ним и своими тонкими ручками попыталась оттащить крепкого мужика от матери, крича в слезах:
– Дяденька! Дяденька, не надо! Дяденька, пожалуйста, не надо! Не бейте маму. Не надо… Не бейте…
– Так, значит, сука, ты наотрез отказываешься продавать ей квартиру? – показывая пальцем на Оксану, в ярости спросил милиционер стонавшую женщину. – Оксана, попридержи девчонку, чтоб не мешалась.
Милиционер на мгновение остановился и перевел дыхание, а несчастная женщина свернулась в комок, закрыв голову руками. Обидчик безжалостно схватил ее за волосы и потянул вверх, и женщина привстала на колени из-за невозможности высвободить свою голову из мертвой хватки милиционера.
– Ну что? Пьянь ты подзаборная… Что теперь скажешь? Вариантов у тебя нет! Или завтра идешь к нотариусу, или сегодня же твою дочку определяем в детдом, а в детдомах-то алкашным ублюдкам ой как хреново живется! Ну а тебя саму, сучка, за покушение на жизнь сотрудника при исполнении оперативного задания да еще и при свидетеле на трешник минимум отправлю! Понятно?