- Ой! - сказала Люська. И оргазмически застонала:
- О-о-о!..
- Это ведь мое! - сказал мужик. - Что хочу, то и делаю.
Возразить было нечего. Вовчик и сам придерживался подобных принципов. Собственность надо чтить - иначе во что превратится этот и без того испорченный люмпенами мир?..
Снизу раздался какой-то хлюпающий звук. Бродячий пес слизывал кровь с асфальта, подбираясь к Люськиной голове.
- А ну забери свою шавку! - с угрозой сказал мужик, подготавливая черенок, который он держал, как городошную биту. Без этой деревяшки он был бы для Вовчика смехотворным противником. Но и так не представлял собой ничего серьезного.
Пес поднял голову, будто понял, что речь идет о нем. Он пристально уставился на Вовчика. Его зрачки и теперь оставались красными, словно тлеющие уголья, хотя отражаться в них было вроде нечему. Когда Вовчик обратил внимание на розовый нос и цвет внутренних частей стоячих ушей, ему стало ясно, что перед ним альбинос. Если таковые вообще встречаются среди собачьего племени. "Впрочем, луну с черепом тебе тоже не покажут ни в одном планетарии..."
Пес пялился на Вовчика неотрывно, как будто ждал от него каких-то действий. Или приказа. Или искал защиты. Или одобрения. Потом он снова пригнул голову и слизал кровь с губ женщины.
Люська поморщилась, будто ей поднесли под нос склянку с нашатырем, а мужик с истошным криком "Ах ты, блядь!" замахнулся для удара, который вполне мог раздробить собачий череп. Внезапно и у него возникла проблема. Проблема состояла в том, что черенок, описавший широкую дугу, задел по пути злосчастный "ровер". На крыле появилась длинная уродливая вмятина.
Этого Вовчик, чтивший свою собственность превыше любой другой, уже не вынес. Его реакция была мгновенной, как будто внутри кто-то отпустил заведенную пружину. На несколько секунд он позволил себе потерять контроль. За это короткое время он успел сломать плюгавому руку, вытащить пистолет и привести рукоятку в соприкосновение с его же левой височной областью. Соприкосновение получилось чуть более сильным, чем надо. Мужик дернулся, хрюкнул, обмяк, потемнел и рухнул рядом со своей половиной. И сделался неподвижен.
Вот тут-то Вовчик понял - с трупами выходит явный перебор. Как в черной комедии. Со стороны смешно, но он-то не видик смотрит!
Из города придется убираться. Чем раньше, тем лучше. Прямо сейчас? Точно! А ведь он так хотел узнать, что это такое - заслуженно спокойная жизнь мирного обеспеченного пенсионера. Да, видать, не судьба! Игра получается дурацкой. Вместо противника - унылые кретины. Вместо обещанной призовой охоты на двуногую дичь - сплошные недоразумения. Каково это - иметь все, что душа пожелает, и за одну ночь превратиться в Вечного Жида? Вовчик стал противен сам себе. Раньше он не размякал; наверное, этот чертов хоспис для конченых так на него действует...
Он влез на водительское сидение и обнаружил справа от себя прыщеватое создание, совсем недавно отпраздновавшее первую менструацию. Создание было одето в грязноватый халатик со слониками. Оно задрало босые ноги на переднюю панель и сосало "чупа-чупс".
- Ты кто такая, мать твою?! - Вовчика начало тошнить от липнувших к нему аборигенов. Ощущение того, что его вот-вот затянет новое болото и он уже по колено в дерьме, было вполне убедительным, почти физиологическим. Чуть пошевелись - и в штанах зачавкает...
- Гы, - сказало создание, демонстрируя небольшую задержку в умственном развитии - лет этак на десять - и дефекты речи. - Покатаеф, дядя? А я тебе конфефу дам.
Вовчик уже протянул руку, чтобы схватить эту недоделанную Лолиту за пучок осветленных перекисью волос и вышвырнуть вон, но потом вдруг передумал. Он решил взять девчонку с собой. Будет, чем торговаться с легавыми. Теперь Вовчик почему-то был уверен, что легавые в этом городе все-таки есть. Во всяком случае, есть кто-то, надзирающий за порядком. Кто-то, кого местные до смерти боятся.
- Покатаю, - нехорошо улыбнулся он. - Перебирайся назад... к дедушке.
- Дедуфка шпит?
- Ага. Вечным сном. И ты поспи.
Он развернул "ровер" так, чтобы продолжать движение на запад. Возврата, конечно же, не было.
- Ты будеф ехать быфтро? - спросила девчонка, положив голову на колени "дедушке", завернутому в плащ.
- Быстро.
- Это хорофо. Папка фказал, фто утром мы фсе умрем.
- Ну, насчет себя твой папка угадал. А что он еще сказал?
- Фто придет... как ефо... забыла...
- Кто придет?
- Пс-с-с-с...
Девка уже засыпала, посасывая вместо карамели свой большой палец.
"Дурдом", - покачал головой Вовчик и вдавил в коврик педаль газа. Не было смысла проявлять осторожность. "Ровер" понесся по улице как пуля. Альбинос оторвался от своего теплого коктейля с одуряющим запахом и долго смотрел вслед удаляющимся красным фонарям, пока они стали неотличимыми от его собственных зрачков. Он даже не дернулся - знал, что ему не догнать металлическое зловонное чудовище. Или знал что-то еще...
* * *
И снова была прямая лента шоссе, ныряющая в черную дыру запада, и темные поля слева и справа, заросшие сорняками, и багровеющая луна с черепом, все больше похожая на надрезанный апельсин. Однажды Вовчику показалось, будто через поле бредет кто-то - изломанная фигура во всем черном, если не считать белого воротника и белых же манжет. Какая-то нелепая шляпа скрывала лицо. Незнакомец двигался размашистыми шагами; когда его и "ровер" разделяло минимальное расстояние, девка вдруг громко застонала во сне. Вовчик ощутил, как холодный ветер лизнул его коротко стриженый затылок - невесть откуда взявшийся ветер внутри наглухо закупоренной металлической коробки... Существо в черном вытянуло руку и показало кулак с отставленным большим пальцем. Возможно, оно голосовало, а, возможно, давало понять, что у него все классно. Или у Вовчика все классно. Или у них обоих.
Во всяком случае, Вовчик даже не сбросил скорости. Закрытая зона его достала. Глаза слипались. Вдруг оказалось, что можно с вожделением думать о такой чепухе, как чашка кофе или амфетамины. Вовчик не догадался захватить с собой термос. Он представлял себе зону чем-то вроде электрифицированного "дикого запада", где все продается или достается сильному задаром. Подобные правила пришлись бы ему по душе. Старые, первобытные правила - без этой демократической гнильцы, свидетельствующей о вырождении...