– Несколько лет?! – хрипло воскликнул премьер, – Ваше агентство, выходит, беспомощно барахтается в этой трясине уже давно?! И вы только сегодня мне докладываете?!
– Мое заявление на столе перед вами, Калим. Подпишите его – и вопрос закрыт.
– Успеется. Я сначала вашу историю дослушать хочу. Продолжайте.
– Так вот, – Уэлш снова ненадолго смежил веки, вспоминая, на чем он остановился, – лишь через несколько лет один из наших аналитиков обнаружил очевидную закономерность – наши проблемы с агентурой раз за разом начинались на тех планетах, где появлялось официальное представительство Клиссы и начинала работу наместница их богини, Сиарны.
–О-о-о! Я уже чувствую, как у меня в предвкушении засосало под ложечкой, – не без ехидства заметил Сейдуран. – Мистика, тайны, разоблачения… а рациональное объяснение вы найти пробовали? Скажем, угрозы или крупные взятки заинтересованным лицам? Ну, чтобы без надобности богов не приплетать.
– Мы перепробовали ВСЕ! – голос Уэлша застыл на самой грани крика. – Но тщетно. Везде, куда дотягивались руки клисситов, мы вскоре лишались любых возможностей получать инсайдерскую информацию. Они последовательно ликвидировали все щели и бреши, через которые мы могли ее добывать. Те, кто ранее снабжал нас ценными сведениями, попали под сокращение, а внедрить новых информаторов или завербовать еще кого-нибудь из персонала оказалось просто невозможно. На целом ряде планет Конфедерации мы оказались абсолютно слепы и глухи.
– Надеюсь, вы сделали соответствующие выводы и приняли необходимые меры?
– Поскольку ситуация начинала приобретать откровенно угрожающий характер, мы решили перейти к более активным действиям и решили добыть интересующую нас информацию непосредственно в первоисточнике.
– То есть?
– Для начала мы заслали к ним несколько наших агентов под видом обычных туристов, паломников или бизнесменов. Попытались зайти с разных флангов, так сказать.
– Судя по вашей кислой физиономии, Фед, особого успеха вашим людям добиться не удалось. Я прав?
– Тут и Нострадамусом быть не требуется, – в очередной раз вздохнул разведчик. – Создавалось впечатление, что на Клиссе заранее знали про наших агентов, хотя здесь я полностью исключаю любую возможность даже малейшей утечки информации. По соответствующей теме работало несколько отделов, и даже я не знал, что именно они делают и кого куда засылают.
Тем не менее, работа упорно не ладилась. Люди чувствовали себя словно под колпаком. Стоило им только отделиться от туристической группы, сделать хоть один шаг в сторону, как, словно из-под земли, появлялся полицейский и вежливо предлагал помочь найти обратную дорогу. Другие туристы при этом шлялись, где хотели, пропадая целыми днями и возвращаясь, порой только к отлету. Агентам оставалось лишь выслушивать их восторженные рассказы. Но, даже таскаясь вместе с группой, они не могли ничего сделать. Все попытки запечатлеть что-то, по всей видимости, недозволенное, обязательно заканчивались какой-нибудь накладкой. То солнечный блик на чьих-то часах, то взмах руки, то птичка, промелькнувшая перед объективом – из раза в раз ценный кадр оказывался безнадежно загублен. А вот всякую ерунду фотографировать – сколько угодно!
– Фед, меня уже начинает беспокоить, как настойчиво вы притягиваете мистику к истории своего провала, – премьер побарабанил костлявыми пальцами по столу. – Даю вам еще один шанс вернуться на рациональную почву. Ну?
– Так это еще цветочки. Сейчас ягодки пойдут, – глава разведки поскреб свою бородку. – Одним из приоритетов для нас являлось обращение Сиарны к народу на празднике урожая – главное событие всего года. На площади перед дворцом собирается толпа в миллион человек, не меньше. На парадной лестнице выстраиваются все Служители, начиная от Верховных и заканчивая новобранцами. Зрелище чрезвычайно торжественное и красочное. Ну, так говорят, по крайней мере.
Любая фото- и видеосъемка строго запрещена, а потому нам пришлось опираться на рассказы очевидцев, побывавших на мероприятии. Но из них нам не удалось составить сколь-либо достоверную картину происходящего. Все говорят примерно одно и то же – сияющая фигура выходит на балкон, и ты слышишь в своей голове голос, обращающийся непосредственно к тебе. Голос говорит всякие красивые и правильные слова про верность, преданность, заботу и любовь, но, что характерно, никто не может потом вспомнить, что конкретно он слышал.
Мы решили отправить на праздник наших агентов. Подготовились как следует. Трем людям были имплантированы чипы-регистраторы, подключенные непосредственно к зрительному нерву и записывавшие все, что человек видит. Обнаружить их при досмотре невозможно, они никак себя не проявляют. Более того, в целях обеспечения максимальной секретности мы имплантировали их без ведома наших подопечных, так что даже сами носители не знали о том, что работают живыми видеокамерами.
Мы, казалось, предусмотрели все, что только можно. Агенты действовали совершенно независимо друг от друга, прибыли с разными группами, входили на площадь в разное время и с разных сторон, но их, и только их на церемонию не пропустили. Двух человек из миллиона! Предельно вежливо, с кучей извинений и предложением компенсации, но непреклонно.
– Двух? – переспросил Сейдуран. – Вы же говорили, что чипы вживили троим?
– Я обещал вам ягодки – так получите. Регистратор третьего агента вышел из строя за два дня до праздника. Мы обнаружили неисправность, только после того, как изъяли чип и сняли с него записанные данные. Но на тот момент о его неисправности не мог знать никто! Это просто невозможно! Но его-то на площадь пропустили без вопросов! – Уэлш беспомощно всплеснул руками. – Уже тогда я начал подозревать, что против нас действуют силы, природа которых выходит за рамки наших привычных представлений.
– Но, как я понимаю, произошло что-то еще, что добило вас окончательно. Что именно?
– В Агентстве разработали план похищения одной из их Жриц, чтобы впоследствии обстоятельно ее допросить без лишних церемоний и сантиментов. Дело обстояло слишком серьезно, чтобы тратить время на политес и прочие нежности.
– Я весь внимание, – премьер, сам бывший военный, вовсе не питал иллюзий, что большая политика творится исключительно в белых перчатках.
– Боевые группы набирались из специалистов экстра-класса, прошедших многие реальные спецоперации и подготовленных ко всему. У ребят не случалось ни одного провала. Они были вооружены и оснащены, что называется, до зубов.
Первую попытку мы предприняли непосредственно на Клиссе. Предусмотрели, казалось бы, все, что только можно. Выбрали небольшой захолустный городок, дождались, когда Жрица отправится на вызов в соседнюю деревню. Одна, без сопровождения. Раз плюнуть вроде бы. Но вскоре после приземления разразилась сильная гроза, и, когда отряд выдвинулся на задание, ребята попали под сошедший с горы оползень. Все погибли. Пилотам ничего не оставалось, как вернуться на базу.
Списав эту неудачу на роковое стечение обстоятельств, мы сделали еще один заход. Там же, на Клиссе. Но на этот раз операция закончилась даже не успев начаться. Сразу после посадки у десантного челнока взорвался один из двигателей. Двое погибших, четверо раненых и еще одни провал.
Вот тогда-то я уже совсем иными глазами посмотрел на ту памятную историю с первыми кларкерами, высадившимися на Клиссе сорок лет назад.
– Вы про череду несчастных случаев? – уточнил премьер. К этому моменту ирония из его голоса испарилась уже окончательно, уступив место обеспокоенной сосредоточенности.
– Именно, – Уэлш нервным движением запустил руки в темную шевелюру. – Я и сам поначалу воспринимал ту историю как красивую легенду, не более того. Мало ли что могут насочинять, чтобы выставить себя в максимально выгодном свете. Но постепенно меня начали одолевать сомнения…
– И вы предпочли отступиться?
– Нет, конечно! – почти возмутился Уэлш. – Не настолько же быстро! В нас еще оставался задор и решимость пресечь череду неудач. Мы решили попытать счастья еще один раз, но, наученные горьким опытом, не стали соваться на Клиссу и, вдобавок, воспользовались чужими руками. Подкинули сепаратистам на Иолсе идею похищения Наместницы для получения за нее выкупа.