— Гельмут, в этом саквояже лежит ровно пять миллионов долларов и это только малая часть твоих комиссионных, а весь твой гонорар составит куда большую сумму, если я смогу получить с твоей помощью очень крупный кредит по одной хитрой схеме под залог вот такого вида. - Михалыч раскрыл саквояж, достал из него два полиэтиленовых пакетика с бриллиантами и, вывалив деньги на письменный стол адвоката, спокойным тоном продолжил - Таких блестящих, красивых камешков я могу предоставить очень много, Гельмут. Несколько тонн, но их нужно будет обязательно переправить в какой-то американский банк и получить от него депозитарные расписки американского правительства. Вот под эти бумаги я и хотел бы получить кредит в швейцарском банке, ну, и, разумеется, мне потребуется два паспорта какой-нибудь экзотической страны для меня и Айрис, да еще "чистая" компания с весьма приличной репутацией. Ну, как, берешься разработать такую сделку, Гельмут или она кажется тебе совершенно нереальной?
Доктор Фишер, небрежно сдвинув деньги на край стола, взял в руки оба пакетика с бриллиантами и принялся рассматривать их через полиэтилен. Он не спешил вскрывать пакеты, так как не был специалистом в области торговли бриллиантами, да и вообще редко имел с ними дело. Однако, предложение русского финансиста ему понравилось, но с этой сделкой следовало поторопиться, так как во второй половине января ему предстояло лечь в онкологическую клинику и пройти там курс лечения. Поэтому, подумав о докторах с некоторым страхом, он спросил:
— Алекс, какую сумму ты хотел бы получить в итоге?
Михалыч улыбнулся и ответил адвокату:
— Минимум пять миллиардов долларов, Гельмут, и на максимально длительный срок. Не менее пятнадцати лет, но ни один из этих камешков не должен быть продан раньше.
Немало поразившись такому требованию, Гельмут Фишер откинулся в кресле, закрыл глаза и тихо сказал:
— Что же, такая сложная сделка вполне реальна, Алекс, но этих денег - Рука адвоката лениво легла на внушительную груду денежных пачек, туго перетянутых резинками - Не хватит даже на начальный этап операции, сколько бы у тебя не было бриллиантов. Мне отчего-то кажется, Алекс, что ты не сможешь предоставить сертификат об их происхождении, а стало быть все, о чем ты меня просишь, квалифицируется, как финансовая афера. К тому же я задам тебе один неприятный вопрос, - откуда ты возьмешь столько бриллиантов, чтобы получить такой громадный кредит? Ты что же сумел вплотную подобраться к телу священной русской коровы, вашему Гохрану, Алекс?
Михалычу еще до прибытия в Женеву было ясно, что ему не удастся так просто уговорить доктора Фишера. Хотя тот вполне спокойно реагировал на подобные цифры ранее, ему не трудно было догадаться о том, что когда дело дойдет до практических шагов, этот швейцарский адвокат займет самую осторожную позицию. Впрочем, у него всегда оставался шанс предложить этому пожилому человеку нечто такое, что сразу же заставит его позабыть обо всем на свете. Глядя на Гельмута Фишера, читая его мысли, и сознавая то, что в данный момент он уже готов не только рискнуть, но даже при необходимости и отказаться от курса лечения, Михалыч понимал что тот вряд ли сможет отказаться от предложения войти в команду полноправным членом. Решив не спешить с таким предложением, он ответил с загадочной улыбкой:
— Гельмут, Гохран не имеет никакого отношения к этим бриллиантам, они являются моей собственностью и их у меня действительно очень много. Однако ты прав в главном, при всем своем желании я не смогу предоставить не то что сертификата об их происхождении, но даже не смогу назвать тебе месторождения, где были добыты эти алмазы. Единственное, в чем я могу тебя заверить, так это в том, что бриллианты не добыты преступным путем и что у меня найдется еще сто миллионов долларов, правда наличными. Насколько я знаю, Гельмут, ты никогда не смущался при виде большого количества наличных денег.
Пожилой швейцарец сразу же погрустнел. Подумав несколько минут, в течение которых Михалыч чувствовал себя довольно неуютно, полагая, что вся его затея лопнула. Но ход мыслей доктора Фишера, вдруг, резко переменился, так как он все-таки нашел оригинальный выход из сложной ситуации, отчего его лицо вдруг повеселело и он, напустив на себя нарочито серьезный, подчеркнуто строгий вид, сказал:
— Ну, что же, господин Окунев, если вы настроены серьезно, то я смогу помочь вам, хотя нам будет весьма затруднительно объяснить некоторым моим друзьям и особенно господам из Де Бирс, откуда появились эти бриллианты. Впрочем, это произойдет только в том случае, если нас схватят за руку и привлекут к ответу, чего мы постараемся не допустить.
У Защитника Мироздания от этих слов, сказанных твердо и без какой-либо боязни, просто камень свалился с души. Он прекрасно понимал, что магия это очень хорошо, но без денег на Земле ничего серьезного не происходит. Читая мысли Гельмута Фишера, он уже достаточно хорошо представлял себе план этого хитрого и опытного адвоката, выдающего себя за прожженного дельца и прятавшего под этой маской душу мечтателя и несбывшиеся мечты об улучшении мира. Поняв это, он привстал в своем кресле, наклонился над письменным столом, на котором стояла фотография молодой женщины с ребенком на руках, взял пожилого мужчину, который вдруг почувствовал приближение смерти, за руку и дружески пожимая её, сказал:
— Гельмут, поверь мне, теперь у тебя действительно появился шанс изменить этот мир к лучшему. Кажется, именно об этом ты мечтал в годы своей студенческой юности? Чтобы тебе было легче поверить в это, позволь мне сделать кое-что.
То, что произошло с пожилым швейцарцем в следующие полчаса, едва не свело доктора Фишера с ума, ведь к нему не только внезапно вернулась молодость, но он при этом еще и превратился вдруг в настоящего атлета. Стоя у стеклянной двери своего кабинета, глядя на свое отражение и совершенно не веря своим глазам, он прошептал:
— Алекс, это или какой-то гипноз, или самое настоящее волшебство, но тогда кто ты? Ангел, посланный Богом или же сам дьявол?