— Да, ладно, Михалыч, хватит ерунду молоть. Это же тебе не твоя магическая колесница, а крылья. Одно дело снять их со спины, чтобы они летали рядом со мной и совсем другое отправить в соседнее измерение или вообще в Божественную Пустоту, где нет еще никакой Вселенной. - Ворчливо отмахнулся Уриэль, чем только подзадорил меня и я, высоко задрав подол рубахи, сказал ему:
— На, смотри, Фома неверующий!
— Да, на что здесь смотреть то, Михалыч? На твое голое пузо? - Расхохотался ангел, а Лаура, сердито фыркнув, отвернулась и закрыла лицо руками, едва сдерживая смех.
Немного пошатываясь от выпитого, я сложил пальцы условным образом и провел ими по бедру. Тотчас на моей талии, поверх холщовых портков появился широкий пояс с прицепленными к нему ножнами, в которых мирно покоился меч Дюрандаль. Глянув на Уриэля с вызовом, я сказал:
— Ну, что, видел? А теперь смотри дальше.
Сделав еще один жест, я заставил меч мгновенно исчезнуть из того измерения, в котором мы находились. Опустив подол рубахи, я добавил:
— Голимая магия и никаких пошлых фокусов, дружище. По-моему, может и тебе пригодиться. Главное ведь заключается в том, что крылья у тебя сейчас совершенно неуязвимые и если ты захочешь, то они будут появляться и исчезать вновь по твоему первому желанию и, что особенно важно, тебе не придется никогда мучаться с одеждой. Можешь носить что угодно, хоть фрак или смокинг, гребень крыльев просто пройдет сквозь ткань. Ну, ты как, надумал избавиться хотя бы на одну ночь от своего украшения?
Мое напоминание о грядущей ночи, настроило ангела на самый решительный лад и он смело скомандовал:
— Валяй, Михалыч, хоть раз, как все нормальные мужчины, почувствую женские руки на своей спине.
Попросив Уриэля выбрать для себя два кодовых жеста для того, чтобы прятать в соседнее измерение и вновь возвращать крылья, я осветил его крылья голубым лучом, скороговоркой произнес магический заговор и в следующее мгновение перед нами стоял самый обыкновенный, стройный молодой человек без каких-либо намеков на крылья. Лаура быстро ощупала его спину и пришла в восторг:
— Как здорово, милорд, у Уриэля опять нет даже малейшего намека на крылья.
По-моему, Уриэль даже протрезвел от такого фортеля. Он сделал правой рукой свой излюбленный жест - указательный и большой палец правой руки сведены в кольцо, а остальные оттопырены и крылья вновь появились за его спиной. Сжал пальцы в кулак и выставил вверх большой палец и крылья мгновенно исчезли. Рассмеявшись, он сказал мне:
— Михалыч, знаешь, это просто здорово! Ведь мне иной раз так хочется лечь и полежать на мягкой травке.
Лаура беззлобно поддела ангела:
— Ну да, конечно, на травке. По-моему, тебе сегодня хочется совсем другого, полежать на мягкой перине с Зоряной и Любавой, дружок.
Вспомнив о своих перешептываниях с русоволосыми красавицами, Уриэль засуетился и бегом рванул в дом. Русичи, живущие в Парадиз Ланде, ничем не отличались от всех остальных небожителей. Девушки с легкостью дарили свою любовь и нежность каждому понравившемуся им парню, особенно если это был такой красавец, как Уриэль.
Меня же в эту ночь волновали совсем другие проблемы и потому, когда Лаура, утомленная парной и сытным ужином, уснула прямо у меня на руках, я донес её до полатей, перины на которых были уже взбиты как сливки и застелены белоснежными простынями. Бережно уложил свою уставшую охотницу в постель, я тихонько вышел из горницы и направился во двор, зажав в руке пачку сигарет и зажигалку. Присев на крыльцо я закурил и задумался.
Завтра я хотел выяснить-таки у отважного рыцаря Харальда Светлого, как нам проехать по старой Лисьей дороге, ведущей прямо к Синему замку и утром следующего дня, обеспечив Малую Коляду всем необходимым для счастья и веселья, без лишней волокиты тронуться в путь. Мне было пора уже навестить мага Бенедикта Карпинуса и выяснить кое-какие детали своего появления в Парадиз Ланде, так как далеко не все в этом сумасшедшем кроссворде, который я был вынужден не без его участия разгадывать все это время, сходилось.
Позади меня послышались осторожные, крадущиеся шаги и чья-то рука ласково коснулась моего плеча. Сначала я подумал, что это Лаура, но затем понял, что ошибся. Повернувшись я увидел ту маленькую русалочку, которая сопровождала сэра Харальда. Малютка присела на ступеньки рядом со мной и, взяв меня за руку, положила свою головку мне на плечо.
И в бане, и потом за ужином, я, наблюдая за этой парой, понял, что их соединяет далеко не дружба, а куда более глубокие чувства. Это очаровательная малышка была необычайно ласкова со стариком и вот, вдруг, она решила прийти ночью ко мне, и это не смотря на то, что Лаура, столько рассказывала мне о необычайной преданности русалок и их исключительной моногамии, столь необычной для Парадиза. Тут, явно, было что-то не то, и, похоже, эта прелестница хотела от меня чего-то большего, чем мои ласки. Нежно взяв девушку за подбородок, я спросил её ласково, но требовательно:
— В чем дело, моя девочка? Ты хочешь, верно, о чем-то попросить меня?
Русалочка робко улыбнулась, кивнула мне головой быстро поднялась со ступеней и принялась снимать с своего хрупкого тела длинную рубаху. Взглянуть еще раз на её прекрасное, белое тело, светившееся изнутри, мне было очень приятно, но в мои намерения вовсе не входило завалить эту девушку на чисто вымытое крыльцо. Это было бы примерно так же, как взять и почистить радугой сапоги.
Луна сияла в полный рост и в её серебристом свете девушка была особенно прекрасна. У русалочки были типично японские черты лица с нежным, мягким овалом. Глаза русалочки были широко открыты и сияли, как звездчатые сапфиры, её ультрамариновые волосы, отливали чистым серебром, а белоснежная кожа была нежна, словно лепесток жасмина, да и пахла она точно так же. Полные, чуть удлиненные груди девушки, с нежно перламутровыми, чуть вздернутыми кверху, круглыми ягодками сосков, были очаровательны, но моя рука даже и на секунду не коснулась их.
Смотреть на такую прелесть, уже было райским наслаждением, но девушка, явно, предлагала мне большее. Русалочка встала, медленно постелила свою рубаху на крыльцо и, открывая мне объятья, лунной дорожкой легла на спину. Девушка, закусив губку, смотрела на меня пристально и требовательно. Ее плотно сжатые ноги широко раздвинулись, согнувшись в коленях, живот стал призывно и волнообразно колебаться, а молочно белые, сверкающие руки протянулись ко мне. Улыбнувшись девушке, как можно ласковее, я сказал ей: