Но хорошо, что ушёл. Ещё хватятся его в тюрьме, вот утром начнут миски с едой по камерам разносить – и увидят, что заключённого на месте нет. Вот и начнут бегать.
Интересно, успеет мерзавец уйти достаточно далеко, или нет?
Дард не знал. Покормив Портера, он оглядел кухню. Следы крови ядовитого щелезуба пятнали пол и стену с дырой внизу – туда ушла эта зверюга. Издохла или всё-таки нет?
Если нет, то можно сотворить отличную нежить – ядовитую, с жуткими зубами, ловкую и вёрткую. И назвать поласковей как-нибудь. Стрелкой, к примеру.
Упырёк улёгся в постель и ворочался до тех пор, пока не стало совсем светло. Снова загавкал Портер, но на этот раз просто оповещая хозяина: идут «свои».
Дард быстренько оглядел беспорядок. Кровь на полу, рвота, тряпьё всякое. А ведь он накануне и не пил почти! Упырёк схватил со стола бутылку, опрокинул её в рот – там оставалось ещё порядочно горькой, так что аж поперхнулся, до слёз пробрало. Замотал левую руку первой попавшейся грязной тряпкой и побрёл открывать. Попробуй-ка этим «своим» не открыть! Дверь расшибут, а потом и рёбра пересчитают.
- Ну? – спросил эн Юллен. – Где был, что видел?
Упырёк неопределённо мотнул головой.
- Спал я, - сказал нарочно невнятно, будто ещё не проспался как следует.
- Шум какой-нибудь подозрительный слышал?
Нет, ну вот что он привязался? Видит же: не в себе человек, отдохнуть человеку надо. Чего спрашивать?
- Спал я! – уже громче пояснил Дард. – Я, когда выпимши, сплю очень крепко.
- А я тебе говорил – не пей? – Юллен подозвал жестом охранников-тюремщиков.
Ну всё, сейчас бить начнут, а потом – трубу сточную пошлют чистить. Просто замечательно. И с чего он решил покрывать мерзавца? Сдался он ему? Разве что назло начальнику-стервецу, пусть попляшет, беглеца упустивши.
- Да что случилось? – как можно убедительнее завопил Дард, увидев, что охранники засучили рукава. Видимо, лучше будет рассказать, как всё было.
- Заключённый сбёг, - пояснил плечистый охранник. – Тебя, дурака, вот спрашиваем. Не видал?
- Н-не видал! – неожиданно для себя сообщил Дард.
Тут, на его счастье, заглянул в дверь знакомец, Луренс.
- Да умер он, умер, - сказал он. – Куратор Поллок с ним связь потерял. А что трупа нигде не нашли – так во рву утонул или даже из сточки не вылез. Вот уж смерть так смерть… в дерьме потонуть.
«Ну да, не вылез бы, - подумал Дард, сам недавно чистивший трубу в который раз, - ещё как бы вылез».
***
Дэн шёл шесть дней и семь ночей.
Одежда, полученная от некроманта, и жуткая зубастая тварь – вот что спасло ему жизнь и дало силы. Энергии боли хватило на то, чтобы избавиться от яда и залечить самые серьёзные укусы. Дэн прошёл через посёлок ссыльных, где ему удалось разжиться спичками, ножом и хлебом. Большего он просить у этих несчастных не посмел – им и так могло достаться, если тюремщики узнают, что беглец был здесь.
На Сольмейской возвышенности, вдоль реки Ирх, почти не было снега. Его сдувало мощным и ровным ветром. Зато в изобилии имелись расщелины в скалах, образовывавшие естественные убежища, куда Дэн мог забраться и переждать ночь или непогоду. Он шёл, собирая чахлый и ломкий хворост, а к ночёвке мог развести костерок и обогреться. Но Дэн также понимал, что не остался бы в живых, если бы не ещё две вещи: почти полная нечувствительность к боли и неугасимая жажда отомстить за себя Чезаре Розу. Он наконец-то понял суть музыки, бившейся в нём, словно второе сердце.
Дэн не слишком хорошо осознавал, куда идёт. Его вела какая-то нить, за которую он и цеплялся. Однажды он хотел остановиться на ночь в деревушке, где свет теплился лишь в двух домах да покосившемся маленьком храме Спящего. Но внезапно передумал. Видимо, здесь когда-то буйствовала болезнь или какая-то иная напасть. Пахло тут горем, смертью, тленом. Из трубы одного домика валил тёмный, тяжёлый дым. Дэну стало нехорошо от одной лишь мысли, что он заночует в таком месте. Он пробрался в сени дома и украл кусок замороженного свиного сала и сухой горох. А затем покинул деревеньку и вышел на широкую дорогу. По ней, похоже, ездили, и нередко, телеги и экипажи. Вероятно, дорога вела из Сольме в какой-то другой город. Дэн плохо ориентировался в этих краях, но по картам, которые он когда-то изучал в доме Роза, помнил, где находится город Сольме. Выходило, что он оставил его за спиной. Дэн шёл, на ходу отгрызая куски от твёрдого, пересоленного сала, или жевал сухой горох. Ему было всё равно, что жевать. От снега горело во рту, и он искал воду, но находил очень редко. Темнело, и больше заночевать, кажется, было негде. Но уже почти в полной темноте скрипач заприметил поле и неубранный стог соломы, накрытый от ветра несколькими досками. Он разворошил прелое, колючее нутро стога и забрался внутрь, кое-как закрыв лаз доской. Если повалит снег, можно и не выбраться наружу, но от усталости и голода Дэн порядком отупел. Ему было безразлично, что случится в случае снегопада. Хотелось лишь согреться и забыться хоть ненадолго.