- Выходит, эти двое вызвались помочь ему? Сняли проклятие?
- Правильно думаешь, - согласился Гисли, потирая пальцами о пальцы, будто их кончики зудели. – Ну, включили они свою Тёмную магию, сняли проклятие, да тут мы с нашим отрядом их и засекли.
Дэнни даже забыл, как дышать.
Да нет, не может быть. Разве отец будет рисковать ради какого-то незнакомого юного Светлого мага?
- Парень, надо сказать, бросился их защищать. Мы, дескать, Орден Отражений, ему помочь отказались, а вот они, Тёмные, помогли. Ну, слово за слово, мы их приговорили и на закате казнили. А тот парень, за то, что защищал и дрался за них, встал с ними к стенке. Так что и его тоже... Прямо точно на закате – солнце, надо сказать, было тогда красное, как в крови тонуло.
- Как их звали? – тихо спросил Дэн, обмирая от нехорошего чувства. У него занемели губы.
- Кого? – нетрезвый Гисли с удивлением уставился на подростка.
- Магов. Тех, кого казнили.
- Дэнни, иди-ка ты отдохни, - негромко велел Чезаре. Лицо его ничего не выражало, как будто все эмоции пропали начисто. –Иди, малыш, иди.
- Не, чего это ты его гонишь? – Гисли встал со скамьи и полез к Дэну обниматься. – Хороший у тебя подмастерье растёт, Чез! Толковый. Я тебе что расскажу – эта ложа Боли, она ужасна. Я считаю, что среди всех других эта – наихудшая. Прикрываются тем, что лекари, мол, от боли избавляют и всё такое. А сами такое могут с человеком сделать!
- Как их звали? – Дэн грохнул об пол поднос с грязной посудой. Схватил Гисли за воротник, рванул на себя. Какое там обниматься? Он бы удавил его, если б хватило сил!
Но Чезаре отодвинул его от Гисли.
- Пожалуйста, - чувствуя предательскую дрожь и слабость, взмолился Дэн. Он стал струнами, а секунды молчания – колками, которые кто-то безжалостно подкручивал.
- Ван Лиоты какие-то, - ответил Эдвард Гисли, внезапно трезвея и внимательно глядя на подростка.
Он неприятно потирал пальцами друг о друга. Словно испытывал зуд. И этот жест раздражал Дэна до крайности.
«Ван Лиоты… какие-то». Струны лопнули, натянутые до предела.
Дэн ощутил, как его внутренняя энергия скрутилась в жгуты, готовые удавить всех Светлых магов разом. Сколько бы их ни было.
Это был первый случай, когда Дэн Софет ван Лиот открыто использовал энергию семьи. Он не думал, что при таком скоплении Светлых магов может утратить семейную эмоцию как таковую, не думал, что может оказаться полностью лишённым сил, может, в конце концов, погибнуть физически. Откровенно говоря, мальчик вообще не размышлял в момент, когда нанёс удар. Ему хотелось видеть всех Светлых в этой комнате мёртвыми. Он отчётливо себе это представил – как они задыхаются и падают, умирая в страшных муках. Представил в чётких анатомических подробностях, как перехватывает дыхательное горло у каждого из магов. Они умрут, а он, Дэнни, переступит через их ещё тёплые тела и отправится в свою комнату. Там он возьмёт книгу и скрипку. И уйдёт навсегда из Азельмы. А может, и вовсе из Тирны.
Тревис и Гисли, сидевшие перед ним, и впрямь оба схватили себя за шеи, сипя и задыхаясь. Нехорошо, судя по всему, стало и Чезаре Розу – он побледнел и прерывисто вздохнул. Но десять Светлых магов на одного юного Тёмного – слишком большой перевес, даже если этот Тёмный впал бы в аффектацию. Другие, которые были подальше, почувствовали дурноту и удушье, но, скорее всего, не сильные.
Дэн так и не успел войти в состояние аффекта - из-за Чезаре.
Держась за горло, как и двое его собеседников, учитель одной рукой дотянулся до ученика и обнял его за плечи. Остальные маги застыли в самых разных позах.
- Я забираю твою боль и разделяю её, - сказал Чезаре очень тихо, но внятно. – У тебя несколько секунд, чтобы бежать. Беги, малыш.
Дэнни потратил эти секунды на то, чтобы вихрем влететь в свою комнату, схватить скрипку и книгу и выскочить в окно. Второй этаж? Какие пустяки для мага Боли! Собственно, никакой боли и не было – кроме той, которая жгутами обвила шеи магов. Чезаре и пополам её не сумел разделить… или у Дэна оказался слишком большой запас.
Он выскочил и, спотыкаясь, понёсся по вечерним улицам Азельмы прочь из города.
«Беги, малыш!»
Часть 2. Музыка и боль
Худощавый, высокий для своих лет подросток с длинными, ниже плеч, чёрными волосами и бледным чистым лицом стоял на рыночной площади маленького городка и наигрывал на скрипке. Близился конец шестого Светлого месяца, стояла ясная, но прохладная погода. Несколько яблок, крупный, очень спелый малиновый помидор, гроздь тёмно-рубинового винограда, наспех обтёртая тряпицей морковка и кривой жёлтый огурец, а также два пирожка непонятно с какой начинкой лежали среди мелочи на вытертом бархате старого футляра. В наполненном солнечной дымкой воздухе летали паутинки. Сразу же за площадью плескалась река – мелкий, ледяной, быстрый Ирх. Река пела голосами давно ушедших людей, брызгала в тех, кто подходил поближе, чтобы набрать воды. По другому берегу шли железнодорожные пути. Иногда по ним, скрежеща и грохоча, проезжал паровоз. В городке имелась маленькая станция и вокзал, похожий на игрушечный, но поезда тут останавливались нечасто.