Он не походил на гонимого всеми бродячего музыканта. Строго говоря, он вообще не походил на человека дороги. Люди дороги, перелётные птицы – те, кто не задерживается нигде и везде свой… и в то же время – ничей. А этот мальчик, он словно из другого теста.
«Поедешь как аристократ», - сказала ему Сара Натани.
А он, кажется, и есть аристократ. Принц в изгнании, никак не меньше. Вон как держится! Спина прямая, лицо благожелательно-безразличное.
- Да оставайся, конечно. Эта недотрога любого прогонит, но мы-то не такие, - сказала Ильфи.
- Ильфина Бетани! – возмутилась Натани. Но было поздно.
Музыкант снял со спины дорожный мешок и положил на землю. А сверху пристроил футляр со скрипкой.
А Ильфи уже успела вытащить из кибитки котелок и другие пожитки – приготовилась разводить костер и готовить обед. Проснувшийся кот потянулся, пошевелил пальцами и отправился искать местечко поближе к огню и еде.
- Давайте откатим кибитку подальше от дороги, - предложил Торд. – Думаю, Гвоздика справится одна. Тут всего-то на четверть прогона сдвинуться. Поможешь, парень?
- Я Дэниэл, - напомнил музыкант.
- А я Торвальд Бренсон, или просто Торд. – Это Ильфи, а она – Натани.
Дэн окинул обеих девушек долгим и внимательным взглядом. Как если бы видел их впервые.
Встал, не спеша подошёл к кибитке.
Гвоздика и впрямь бы справилась сама, если бы ей не мешала двойная упряжь – её следовало подхватить, чтобы не путалась у лошади в ногах, и либо полностью отстегнуть и перепрячь заново лошадку, либо просто поддержать, чтобы сдвинуть повозку. А уж потом распрячь Гвоздику и стреножить.
Ну а что толку перепрягать?
По тому, как неумело Дэниэл Альсон работал, можно было сделать вывод: парень точно городской и никогда не работал. Наверное, всю свою жизнь – сколько ему может быть лет? Шестнадцать? – он только и делал, что пиликал на скрипке. И явно не по трактирам.
Натани решила ему не доверять. И при случае проверить его карманы.
Бродячие артисты – люди ловкие. И хотя до откровенного воровства им ещё не приходилось опускаться, девушки нередко пользовались проворством своих пальцев не только показывая простому люду фокусы.
…А можно и отказаться от обета и применить чары. Тоже соблазнительно. Натани скучала по дням, когда мать и отец ещё не принудили своих девочек отказаться от магии. Натани тосковала по магии, как пьяница по бутылке. А ведь чего проще: эмоция их ложи – властность. Эмоция их семьи – принуждение. Работать против чужой воли Сара Натани и Ильфина Бетани умели очень хорошо. Им с младенчества удавалось вертеть людьми так, как захочется.
Развели костерок, скрывшись с лошадьми и кибиткой за небольшим пригорком от посторонних взглядов с дороги. Набрали в котелки воды из ручейка, напоили лошадей, потом поставили греться воду для чая и каши. Музыкант оказался парнем хмурым и молчаливым. При нём и сёстрам болтать не хотелось.
Может быть, поэтому обед получился такой скучный и невкусный?
Вон, даже кот смотрел на кашу с потрохами в негодовании. Ну ничего, нынче вечером будет праздник, и они угостятся получше.
***
Несколько лет подряд Дэнни проводил бессонник в участке или в квартире Роза. Выпивалось под вкусную еду много бутылок ирнара, традиционные пирожки с круглыми дырочками, из которых выглядывала начинка, съедались под одобрительные комментарии – все искали «тот самый» с монеткой или миниатюрной подковкой из серебра. Столы ломились от яблок, груш и винограда, фаршированные рыбы грустно смотрели глазками-изюминками на едоков. Пелись песни про Спящего, шутились шутки про бессмертие. Играли в «моргалку». Кто глаз ни разу за ночь не сомкнёт – тот ещё сто лет проживёт… гости много пили и курили, и Дэну разрешалось не бегать туда-сюда из комнат в кухню и обратно, прислуживая всем. Обычно он, взяв пару пирожков и гроздь-другую винограда, уходил к себе и засыпал под песни, шутки и смех.
Раньше, в родном доме, праздник проходил как-то иначе. Да, там тоже были пирожки и рыба с изюминками вместо глаз. Но бабушка всегда рассказывала о том, как важен первый сон, который надо поймать на излёте новогодней ночи, о том, как толковать приметы и знаки, и как настоящий маг должен практиковать метод осознанного сна. В самом начале застолья они все вместе создавали музыку – без нот, согласовываясь по наитию, чувствуя общую на всех мелодию. Души смыкались друг с другом, и не нужны были ни ноты, ни дирижёр, чтобы родилась музыка.
Но такого тихого и спокойного праздника у Дэна не было никогда. Он, конечно, с удовольствием поговорил бы с этой славной девушкой с длинными каштановыми волосами, заплетёнными в сложную причёску. Из неё выбивались непослушные волнистые прядки. А глаза всё время сердито блестели, словно она мысленно спорила с кем-то. Не с ним ли?