Дэнни глотнул раз, другой – в горле слегка пересохло. И начал играть свою собственную мелодию, полную переживаний последних недель. И радости, и горя, и разочарования, и восторга.
Девушки спрятались за пологом. Торвальд ещё подыгрывал Дэну первую пьесу, импровизируя на дудке, но потом отошёл в сторонку, отдышаться.
И Дэн понял, что пора наступать.
Музыка плотным кольцом окружила людей на маленькой площадке перед кибиткой. Эмоции Дэна вливались им в глаза и уши, захлёстывали с головой. Даже выгоревших ссыльных с их выкорчеванными чувствами, даже Железных стражей он заставил чувствовать заново, да так, что их глаза загорелись огнём. И только Светлые маги в первом ряду стояли неподвижно, сообща укутавшись беззвучием, которое не прорвать было его музыке.
И в голове Дэна прозвучал холодный голос.
- Нам приказано взять тебя живым. Привести к Главе Комитета Тирны. Если ты сдашься добровольно – мы не причиним вреда ни тебе, ни твоим друзьям.
«У меня нет друзей», - ответил им Дэн, но не мысленно, а музыкой. Вся горечь этих слов обрушилась на незримый бастион из пяти магов. Он приложил все усилия, чтобы они услышали.
Но они лишь повторили – одним голосом на пятерых:
- Нам приказано взять тебя живым. Если ты сдашься добровольно…
Дэн тряхнул головой, показывая, что он не сдастся ни добровольно, ни по принуждению. Длинная прядь тёмных волос упала ему на глаза. Он улыбнулся людям, и те принялись смыкать кольцо вокруг Светлых. Даже те двое у крыльца, что сторожили Гудвина, шагнули ко всем остальным.
Его мысленно-музыкальный приказ был передан и многократно повторён с переливчатыми вариациями одной и той же мелодии: как только музыка смолкнет – все они, без разбору, мирные и немирные, ссыльные и подневольные, стражи и старожилы, должны накинуться на Светлых и не выпускать их, а при сопротивлении – бить. Захватить в первую очередь руки, чтоб не выхватили бирки-подорожники или не начали стрелять. Детей увести, ссыльных отпустить. Магов удерживать так долго, как получится.
Светлые заподозрили, что дело нечисто, и шагнули вперёд, размыкая круг людей, двинулись к помосту, и Дэн поневоле шагнул назад. И ещё раз. Но музыка не смолкала – пока нет. Она росла, как волна, становилась сильнее, громче, эмоциональнее, пока Светлые не сделали ещё один шаг. Именно в этот момент Дэн оторвал смычок от струн и кивнул.
Нет, они не успели схватить бирки.
***
Двумя ловкими маленькими ласками шмыгнули к хижине Натани и Ильфи. Скинув яркие юбки с бубенчиками, они остались в лёгких не по сезону серых платьях длиной едва ли ниже колен и босиком. Девушки не стали тратить время на переодевание. Не успеют они замёрзнуть. Сейчас главное – не останавливаться, проникнуть в дом, дать бой тем, кто там внутри караулит брата Дэниэла, и назад. Торд пока соберёт повозку. А Дэниэл будет держать тех магов.
Музыка лилась с такой силой, что у Натани от затылка по всей спине бежали мурашки. И хотя магия этой музыки не должна была поработить сестёр Форс, Сара Натани испытывала соблазн подчиниться ей. Музыка эта звала и приказывала идти против Светлых магов.
Сара Натани с детства училась у родителей повелевать, помыкать, властвовать и диктовать свои условия. Но так, как Дэнни работал с властью, она не умела. И глубоко задумалась, а что, если и она научится действовать с помощью музыки? Вернее, своего голоса. Получится ли у неё так, как у Дэниэла?
И в десятый, наверное, раз за этот месяц вздохнула – эх, будь он постарше…
Ильфи сунулась в окошко и отшатнулась: наружу сквозь мутное стекло смотрел человек. Увидев девушку, он схватился за пистолет, выбил стекло и высунулся чуть ли не по пояс. Но Ильфи его ждать не стала – шмыгнула за угол, к сестре. Натани дала ей тычка под рёбра. Разве можно так глупо поступать, так открыто заглядывать в окна?
Стрелять человек, конечно, не стал. Но и окно оставил без присмотра, метнувшись к двери – Натани слышала его шаги. Она пригнувшись пробралась под разбитое окошко и прислушалась. Похоже, что человек там находился всего один. По крайней мере, его эмоции она слышала достаточно чётко. Он нервничал.