***
…Дом ван Лиотов стоял брошенный, с выбитыми стёклами, с перекосившейся дверью. Все мало-мальски ценные вещи пропали, вся утварь раскурочена или разбита. В комнате наверху чудом остались целыми окна, там Дэнни и решил ночевать. Кровати, диваны и кресла валялись разломанными. Дэн, однако, сколотил из нескольких обломков подобие топчана, нашёл в кладовке какие-то тряпки и устроил себе постель. В кухне кто-то забил плиту кирпичами, но в дровах недостатка не было – Дэн вытащил кирпичи из очага, поджёг старый стул и долго сидел на корточках, протягивая ладони к огню. Он прислушивался к эмоциям и не слышал их. Оставалась лишь тупая, противная, сосущая тоска. Дэнни попытался всколыхнуть эмоции переживаниями последних месяцев – он атаковал гостей Роза, он музыкой заставлял людей делать что угодно, он пытал родного брата, чтобы узнать имя человека, истинного виновника покушения на короля. И последнее, что совершил – убил Джосси. А если Фила и третьего мага, имени которого Дэн так и не узнал, не удастся разбудить, то и их тоже. Они ведь могут так и не проснуться, а в полях за городом так холодно и ветрено.
Но вспоминая это, Дэн, как ни старался, не мог вызвать в себе эмоцию ложи – боль. Всё, что угодно – вину, раскаяние, отчаяние, мстительное злорадство, но не боль.
Постепенно Дэн перешёл к воспоминаниям детства. Он вспоминал, как жил здесь с родителями, бабушкой и Гуди. У отца были концерты, к матери приходили ученицы-пианистки, бабушка занималась домом. Вот здесь, в кухне, всегда дышала теплом плита. И вкусно пахло выпечкой или пряностями – в зависимости от того, что готовила бабушка. Потом она умерла, но мама очень старалась, чтобы уют и приятные запахи оставались на месте. Тогда бабушка как будто оставалась бы с ними. Дэнни вспоминал смех и песни, и бесконечные гаммы на всех инструментах подряд, и улыбку бабушки, когда все с аппетитом уплетали оладьи или печенье. Вспоминал, и не мог припомнить запахов и звуков. Здесь теперь стало холодно и тихо. Никакой боли – боль превратилась в пыль.
Вспоминался и Гуди – и Дэн переворачивался с боку на бок, вспоминая, как брат кричал и умолял прекратить пытки. Но вспоминая боль Гудвина, он не ощущал своей. «Во мне что-то сломалось», - решил он, и всё-таки уснул.
…Спал Дэнни чутко, вздрагивал, просыпался, но под утро заснул крепче, чем мог себе позволить. Проснулся от какого-то звука внизу – то ли звякнуло, то ли треснуло что-то. Звук был тихий, тоненький, не опасный. Опасность таил скорее тот, кто что-то уронил или разбил.
Очень осторожно Дэн поднялся с неудобной постели и потянулся за скрипкой. У него не было иного оружия и иного ценного имущества.
Но звук не повторялся, не слышалось и других – в доме стояла гробовая тишина.
Спустя некоторое время Дэн выглянул из комнаты, спустился со второго этажа, со всеми предосторожностями заглянул в кухню. Он был в доме один. В кухне подозрительно и вкусно пахло чем-то знакомым, но, кроме него, не таилось ни души.
Только оглядевшись внимательней, Дэн понял, что кто-то приходил сюда. На холодной плите лежал свёрток, из которого выглядывала аппетитная горбушка батона с ломким, хрустящим гребешком. Некий гость оставил в кухне пакет с едой: свежий хлеб, мягкий сыр, розово-полосатое яблоко, жестянку с сахаром и жестянку с кофе. Дэн так и не нашёл ни чайника, ни ковшика, поэтому вскипятил воду в кастрюльке. Он очень давно не ел как следует. Но не спешил. Осторожно откусил от хрустящего бока батона, окунул в сахар палец и облизал, медленно намазал на отломленный мякиш сыр и так же медленно, почти торжественно съел.
После кофе Дэна потянуло в сон. Он знал, что это временно – надо лишь перетерпеть ощущение сытой тяжести, а затем придёт бодрость. Но глаза слипались сами собой.
- Тебя ищут и ловят, - услышал он вдруг мелодичный баритон. Вздрогнул, открыл глаза – по-прежнему никого. – Я не здесь. Кстати, с днём рождения, малыш.
- Что? – еле шевеля губами, спросил Дэнни.
- Я знаю, кого ты ищешь, - сказал голос Чезаре. – И знаю, что ты хотел бы обратиться ко мне.
- Я не хотел, - запротестовал Дэн. Но соврал: он думал о Чезаре. Тот мог бы помочь ему скрываться, да и справиться с неизвестной ложей помог бы. Обязательно помог бы.
Но Дэн столько раз отказывался мысленно связаться с Розом! С тех пор, как Дэнни сбежал из Азельмы, Чезаре предпринимал множество попыток установить мыслесвязь, и все они пресекались – мальчикне желал говорить с бывшим учителем. Он заставлял одну и ту же музыку крутиться в своей голове, и Роз слышал только её, но не мысли.