- Смотри! Видишь ров?
Дард ров видел. Он в него уже два раза потихоньку скидывал мусор с кладбища, чтобы не возить дальше, к карьеру.
- За каждый раз, как я вижу тебя пьяным, будешь лазить туда. Чистить канализационную трубу. Понял?
Упырёк подумал, что понял, но не прошло и недели, как он попался на глаза начальнику тюрьмы в таком виде, что и жив-курилка испугался бы. Увидев начальника-стервеца, он икнул и попытался уползти под надгробную плиту, притворяясь свеженьким мрычом, но был извлечён за пояс и изрядно бит ногами. Неделя работ по очистке тюремного канализационного слива – и Дард повторил свою попытку надраться месяц спустя. И получил ещё недельку принудительного труда по отбиванию вонючей наледи с трубы.
После этих работ Тяпа не пускал Дарда в дом, пока тот не вымоется. Выставлял на порог ведро нагретой воды и кусок мыла. Упырёк трясся от холода и синел, пока мылся, а потом кашлял и чихал. Вот только-только после болезни вышел из дома – и на тебе.
- Бери тачку и кати вон туда, - отвлёк его от воспоминаний старый некромант. – Лентяй несчастный.
Тяпа никогда не ругался и не кричал, но разговаривал резко и грубо. Дард его побаивался.
Та часть ограды, что была просто насыпана из щебёнки, разваливалась от одного взгляда – стоило лишь подойти к ней с киркой и лопатой, как всё начинало оседать и сыпаться. Сподручней было бы здесь справляться вдвоём: один насыпает, другой отвозит к оврагу. Но едва Сарвен открывал рот, чтобы предложить это старику, как тот нехорошо усмехался почти беззубым ртом.
- Не болтать! Шевелись давай, маломощный!
Глядя на сгорбленного седого старца, жилистый, хоть и невысокий Дард мысленно возражал Тяпе, что его можно мизинцем перешибить, никакой мощности не понадобится. Но вслух – никогда. Упырёк снова брал кирку и отковыривал очередные куски ограды, потом брал лопату и нагружал тачку, потом брал тачку и…
И длилось бы это бесконечно, если б однажды с самого раннего утра Упырёк не спросил у Тяпы:
- Почему бы вам, учитель, не поработать тоже?
И тогда он узнал, почему старика прозвали Тяпой.
Потому что некромант схватил стоявшую у стены хорошо заточенную, увесистую, огородную тяпку, которой Дард обрубал корни растений и сорняки, чтобы освободить кладбище от сухой травы, и с неожиданной силой ударил Дарда по ноге. Тот едва успел отскочить, а лезвие тяпки уже вонзилось в землю рядом с его ступнёй снова. И снова. Сарвен заскакал по кладбищу, а Тяпа, необычно быстрый и ловкий, вонзал своё орудие мести не больше чем на палец от его ног. Счастье Дарда, что он был чуть-чуть шустрее! В конце концов тяпка врезалась в подошву его ботинка сзади, больно ударив пятку, и застряла в земле. Пригвождённый Упырёк тихо взвыл и крикнул:
- Не надо, учитель!
Старик с трудом выдернул тяпку из подошвы и земли и замахнулся на молодого некроманта. Сарвен обернулся, поднял руку, чтобы перехватить черенок орудия, и обомлел: глаза Тяпы побелели, словно разом выцвели, синеватые бескровные губы подрагивали в гневе, лицо, похожее на ком смятой бумаги, ничего не выражало.
- Убью, - леденящим голосом просвистел Тяпа. – Голову оттяпаю!
Вот уж Тяпа так Тяпа. Упырёк никогда не видел аффектации в таком возрасте. Обычно эмоции расходуются, и чем старее человек, тем сложнее ему впасть в магический аффект. А этот был в таком состоянии, что одномоментно мог всё кладбище поднять.
- Простите меня, учитель, - Дард, не опуская руки, попятился от старика.
Тот, утробно хекнув, вонзил тяпку в землю. И внезапно пришёл в себя. Глаза стали водянисто-карими, к щекам прилила кровь. Сарвен с облегчением вздохнул.
- Простите, - повторил он и побрёл собирать щебёнку.
Его бунт был подавлен.
***
Праздновать пятнадцатилетие в обществе пятерых Светлых магов было Дэну в диковинку. В прошлые разы он отмечал день рождения в обществе одного лишь Чезаре, но к нему Дэн привык. А сейчас маги пришли в его дом и вели себя здесь на редкость деликатно. Сообща они магией восстановили целостность окон и дверей, принесли с собой много подушек и одеял, чтобы устроиться на полу. На полу сидели и ели, а потом улеглись спать. Дэнни ушёл в свою комнату, на самодельный топчан, но и там обнаружил два тёплых одеяла и нормальную подушку. Сытый и обогретый, он тем не менее так и не определился с отношением к Светлым, вторгшимся в дом против его воли.
Ему хотелось рассказать Розу о своём путешествии – рассказать без утайки. И про магов ложи Власти, бродячих артистов, и про деревню Сонную… и про Гудвина. И про то, как он убил Джосси и бросил двух других ловцов на дороге. Но при посторонних, чужих магах не стал откровенничать. А мыслесвязью пользоваться для такого долгого рассказа не хотелось. Мысленные беседы – дело не слишком радостное и удобное. И эмоций не утаишь, и головной боли потом не миновать.