Ещё он вспоминал о Гудвине. Как тот проходил испытания? Гуди тогда много болтал ерунды и фантазировал о том, что будет, когда умрёт старый король. Какая свобода ожидает Тёмных магов, какая роскошная жизнь у них всех впереди. И он ночевал дома. Каждую ночь. Когда же и как ложа Смуты успела обработать Гудвина? Видимо, это произошло быстро. Пылкий ум Гуди оказался податливей, чем у Дэнни. А возможно
Следить за Тэллином тоже оказалось делом бесполезным – он почти ничем не занимался и, разумеется, ни о чём не говорил с новичками. Его посетители по большей части приходили незаметно, и подглядывать за ними Дэн мог нечасто, не говоря уже о подслушивании. Чезаре его глазами видел всего одного мага «тайного круга». Как-то раз Дэн подслушал обрывок разговора с каким-то Тёмным магом, как ему показалось, из ложи Боли, но так его и не увидел.
Сложно сказать, насколько часто Чезаре наблюдал за Тэллином через Дэна и какие выводы делал. Ради осторожности он старался не беседовать с учеником, и лишь изредка оставлял краткие мысленные послания – «я с тобой, малыш» или «терпение, Дэнни».
Время от времени камергер выезжал во дворец на два-три дня. Слуги одевали Тэллина в роскошные одежды, накидывали на плечи мантию, отороченную белоснежным мехом, и под руки, как немощного, вели к карете. Новички безмолвно посмеивались – до дворца от особняка Тэллина было рукой подать. Пешком пройтись – не заметишь, как пришёл. Но держатель ключей от королевских опочивален вёл себя, пожалуй, величественней самого короля.
Когда Кор Тэллин возвращался, то начинал приставать к подросткам-новичкам – доставалось всем вместе и каждому по отдельности. Придирки и вопросы доводили их до белого каления, и тогда казалось, что не говорить и не думать – всё-таки ужасная пытка. Но Дэн лишь улыбался, вспоминая страницы из старинной книги Санны Даггона, где расписывались самые тонкие и болезненные пытки. А над его музыкой и его душевным равновесием никто не был властен.
И в один из серых, невыносимо тягучих, тоскливых дней, когда единственным спасением Дэнни была музыка, звучавшая в голове, Тульди вдруг позвала его в кабинет камергера.
Там, кроме Кора Тэллина, сидел, развалившись в низком красно-золотом кресле, молодой человек не старше, наверное, двадцати пяти лет. Этакий баловень судьбы. К удивлению Дэна – не маг. Его эмоции, примитивные и в то же время грубые, читались как крупные буквы на обложке печатной книги. Работать с такими эмоциями для мага – ни малейшего удовольствия, всё равно что пить вместо хорошего вина вонючую бобовую бражку. Во время своего бродяжничества Дэнни успел попробовать и то, и другое.
- Марсел Демен, - сказал Тэллин, кивая на гостя, - выпускник круга пажей. Теперь это твой наставник.
Дэн молча смотрел на камергера. В голове его билась, пульсировала простая, даже, пожалуй, примитивная мелодия. На этот раз он чувствовал присутствие Чезаре. Как если бы он стоял за спиной, положив руки ему на плечи. Хорошо бы, если б Кор не ощущал чужого в кабинете.
- Я дозволяю тебе говорить, - терпеливо сказал Тэллин. Всем своим видом он показывал, как раздражает его недогадливость новичка, который до сих пор не понял: отныне он может разговаривать.
Дэн продолжал молчать, только кивнул, показывая, что понял.
- Марсел Демен завтра утром ждёт тебя в приёмной «тайного круга» в семь часов утра, - продолжил Тэллин, не скрывая нарастающего раздражения. – Он наблюдал за тобой и другими учениками и выбрал тебя, соотносясь со вкусами королевских особ.
Дэн позволил себе ещё один кивок. Что-то подсказывало ему, что болтать пока не стоит, даже если разрешили.
- Сейчас Тульди проводит тебя в гардеробную, и ты получишь вещи, всё, что полагается, - зевнул Тэллин.
Марсел пошевелил пальцами рук – Дэнни поневоле обратил внимание, что пальцы у него длинные, тонкие, праздные. Очень белая, очень гладкая на вид кожа. И лицо под стать – светлое, но невыразительное. Чёрные волосы острижены коротко, только с висков и затылка остались тонкие заострённые пряди.
- И к цирюльнику его своди, - посоветовал бывший паж. – Его величества не любят неряшество.
И он указал растопыренными пальцами на волосы Дэна. Тот понял, что с длинными волосами придётся расстаться, и уже остро сожалел об этом, но хранил невозмутимость.
- Он вообще говорить умеет? – спросил Марсел. В его мелодичном высоком голосе послышались неприятные нотки, и Дэн узнал интонации – самодовольство и пренебрежение всеми, кто хоть чуть-чуть ниже чином, чем он.