Тульди, устав ждать, спросила:
- Чего ты боишься?
И добавила с лёгкой насмешкой:
- Наверно, ты ещё всё-таки слишком маленький.
И последнее слово ударило Дэна, ударило неожиданно больно.
- Ну и уходи тогда, раз я тебе маленький, - всё ещё прижимаясь к двери спиной, сказал он. – У меня уже есть девушка.
- Вот как, - тихо засмеялась Тульди и повела плечами так, что платье поползло вниз, как живое. – Тогда пусть она остановит нас?!
У Дэнни всё словно до предела натянулось – все его струны, все до единой, горячо ожгли внутренности. Он нашарил защёлку за собой и задвинул её.
***
Упырёк замёрз так, что у него вся требуха внутри смёрзлась. Лязгая зубами, он попинал ногой дверь в дом – но Тяпа не отпирал.
- Прям хоть к начальнику в гости иди, - проворчал Дард вслух и, трясясь от холода, ещё раз постучался. Попрыгал на крыльце, посмотрел на лохань с водой. Она даже слегка тёплой не была, и уже подёрнулась корочкой льда.
Понюхав рукав куртки, Дард поморщился. Даже промороженная насквозь, она воняла дерьмом. Он весь провонял дерьмом. Невозможно целыми неделями жить около сумасшедшего старика и не пить. Он и пил. Сначала понемножку, втихаря, потом забылся и ушёл в запой. Дня на три всего, но Тяпа уже привычно доковылял до начальника тюрьмы. Дард прямо-таки представлял, как старый некромант лебезит перед стервецом:
- Эн Юллен, а Дард опять напился!
И стервец начальник тут же вызывает к себе двух свободных стражников.
- А подать сюда Дарда!
Хотя нет. К начальнику они его не повели. Сразу швырнули в яму, прочищать стоки. Спасибо хоть скинули кирку, чтобы отбивать лёд. Отбить-то он отбил, ну и хлынуло оттуда изрядно. Как и в прошлые разы, Тяпа выставил за дверь лоханку с водой. Даром что уже зима на дворе, мороз, снег лежит, ни один некромант жив-курилку в такую погоду не поднимет.
В раздражении Дард пнул лоханку, опрокинул её, посмотрел, как снег жадно впитывает воду и двинулся на приступ с лопатой наперевес. Дверь не поддалась, и он взялся за увесистую мотыгу, которой раскурочил пару досок, не больше. Потом у него прошла первая волна гнева, и Дард обошёл домишко и врезал мотыгой по кухонному окну. Стекло лопнуло и обдало Дарда осколками, но он не обратил на них внимание. Рукавом кое-как оббил острые торчащие куски стекла из рамы и забрался в дом. Первым делом встал у печки, обогреться. Тяпа налетел на него, как ястреб, и, даже не глядя в его побелевшие глаза, Упырёк вытащил из-за пазухи пистолет и выстрелил, едва успев прицелиться. Пуля прошла идеально: мимо виска Тяпы, срезав седую прядь. Не зря Дард вспоминал былые уроки стрельбы, не зря пули на мрычей тратил. Тяпа выронил тяпку, которую сжимал, словно оружие, и сделал шаг назад. Правильно, бойся. Прерванный аффект в таком возрасте опасен. Между прочим, сердце может разорваться.
- В следующий раз я тебе башку разнесу, - пообещал Дард. – Понял? Будешь мне потом напоминать, что я не хотел! А я не хотел! Я старался быть добрым, хоть моей доброты никто и не ценит!
И он сделал шаг вперёд, уткнув дуло пистолета Тяпе под трясущийся дряблый подбородок.
- Сделаю из тебя жив-курилку, набью соломой, как чучело, а в голове посажу лютики, - Дард подумал, что понятия не имеет, как эти лютики выглядят, но слово было смешное. - И не отпущу твой дух из дохлого тела, пока мне не надоест поддерживать на твоей башке клумбу! Понятно? Любишь лютики?
Кивнуть старик не мог, поэтому тихо булькнул:
- Да.
Дарда разобрал смех. Он чуть пополам от него не согнулся. Смех был, пожалуй, нервный. Он всё ещё трусил, боялся, что Тяпа сейчас что-нибудь этакое с ним сотворит. Но сдержаться не мог. Его трясло, челюсти сводило, зубы постукивали и поскрипывали друг о друга, руки дрожали. Но едва старик некромант пошевелился, как дрожь прошла – стрелять надо твёрдой рукой.
- Нагрей мне воды, - Упырёк повёл стволом в сторону печки. Там стояла вторая лоханка и два ведра, полных холодной воды, набранной им для разных хозяйственных нужд. – Ну?
Он приволок из своего угла тюфяк, заткнул окно, отчего в кухне значительно потемнело. Разбил он всего одну створку, вторая уцелела – и завтра ведь именно ему придётся тащиться в Сольме за стеклом! Дард уже начал слегка сожалеть о своём внезапном порыве.
Упырёк пожал плечами, содрал с себя провонявшую одежду и, не дожидаясь, пока вода в вёдрах станет достаточно горячей, умылся как мог.