Один из стражников вошёл вместе с ним в дом начальника тюрьмы, а двое остались на крыльце. Внутри домика оказался довольно просторный кабинет, он же, видимо, и холл, и зал. Для заключённых тут устроили клетку посередине комнаты, внутри клетки стоял привинченный к полу металлический стул. Дэна толкнули на него, заперли, ещё раз настоятельно посоветовали спокойно сидеть. Из соседней комнаты в кабинет вошли два человека. Один – невысокий, лысоватый, со скупыми чертами лица: тонкие бесцветные губы, короткий нос, маленькие невыразительные глаза. Второй – ещё более неприметный и серый, одетый в длинное белое одеяние и клеёнчатый фартук поверх него. Зато глаза у него оказались более чем выразительные - так и притягивали к себе, так и завораживали.
Лысоватый обошёл клетку кругом, словно ища подкоп, и лишь потом встал напротив Дэна и коротко сказал:
- Вот этот. Дэниэл Альсон. Забираете?
Серый попросил открыть клетку. Тюремщик посмотрел на него с сомнением.
- Куратор Поллок, - сказал он, - здесь не…
- Открыть, - скучным, тусклым голосом повторил серый.
Дэн никогда не слышал такого странного голоса. Как будто пепел остывшего костра. При этом у серого человека явно имелся музыкальный слух. Но музыки в нём было не больше, чем в пыли под ногами.
Тюремщика и Юллена пробрала дрожь. Дэн на всякий случай чуть-чуть напрягся, но тюремщик уже вошёл в клетку и пристегнул его руки к спинке стула, нещадно вывернув их назад.
Затем возле Дэна оказался Поллок. Взгляд у него тоже словно подёрнулся сизым пеплом.
- Дэниэл Альсон?
- Да, - ответил Дэн тихим голосом, стараясь вложить в интонации как можно больше твёрдости и спокойствия.
- Хорошо. Тебя велено забирать. Ты понимаешь, что это значит?
- Нет, - ответил Дэн. – Я не знаю, кто вы и что значит «забирать».
- Глава Комитета передал нам приказ величия Грета Кешуза, по которому ты можешь выйти на свободу раньше срока, - сказал Поллок, и сердце Дэна тут же забилось быстрее. Почему ему так страшно и так тревожно? Ведь его обещают выпустить, выпустить на волю!
- После того, как ты пройдёшь курс в воспитательном отделении Тартуты, - очень мягко и очень тускло продолжил серый человек в белой одежде.
Паутина. Вот что касается тебя так же, как этот голос – мягко и почти неощутимо. Но прилипает и остаётся. И если даже смоешь её с лица, ощущение невесомой липкости ещё какое-то время преследует тебя.
- В воспитательном? – Дэн не смог сдержать дрожь в голосе.
- Принудительное воспитание с сопутствующими карательными мерами в случае неповиновения и непослушания, очень рекомендованное консилиумом Ордена Отражений для усмирения юных Тёмных магов. Подростков вроде тебя, - прошелестел почти ласковый голос.
И прилип, остался в ушах.
Дэн попытался «включить» в себе музыку. Но услышал пустоту и тишину.
***
Чезаре просыпался не по будильнику. Просто всегда вставал именно в то время, какое запланировал. Но в это утро его растолкала Линлор. Сказать, что он не выспался – означало ничего не сказать. Они почти не спали оба, ненадолго отключались, вздрагивали, открывали глаза, хватали друг друга за руки.
Успокоившись, проваливались в короткий нервный сон, чтобы спустя несколько минут всё повторилось.
Но всё же Линлор его разбудила. И вовремя: на службу он ещё успевал.
- Одевайся, - с куском белого хлеба с маслом во рту еле выговорил Чезаре. – Пойдёшь со мной. Одной тебе лучше не оставаться.
Линлор, которая выглядела и поспокойней, и посвежей, чем он сам, удивлённо на него посмотрела.
- Я бы лучше сбегала в лавку и на рынок, да приготовила бы тебе нормальной еды. Чем ты тут питался?
- Ты будешь готовить? – удивился Чезаре. Раньше их отношения никогда дальше завтрака не заходили. Иногда, правда, они ужинали где-нибудь в ресторациях на самых лучших улицах столицы, но это не в счёт.
- А по-твоему, аристократки годятся только на то, чтобы шлейфами полы подметать? – усмехнулась девушка.
- Ладно, не только, - Чезаре обнял её покрепче. – Но сегодня я хочу, чтобы ты была рядом. А поесть можно где угодно – в Сольме на каждом углу какая-нибудь кормильня. Здесь такой сырой и ветреный климат, что из тебя моментально выдувает всё, что ты наешь, поэтому питаться реже, чем пять раз в день тут просто не получается.
- И что? – подозрительно спросила Линлор. – Почему тогда ты такой худой?
Чезаре пожал плечами. Он себя не считал худым. Ежедневные тренировки в маленьком гимнастическом зале его участка и пробежки по улице до службы и обратно, а также участие в обходах патрулей держали его в отличной, по его мнению, форме.