- Но ведь я же продал Ущелье Молчания вам! - напомнил Пепе.
- Я дарю его вам обратно, если вы укажете мне уединенное место среди голых скал, дольше всего освещаемое солнцем.
- Это не стоит тысячи долларов,- возразил Пепе,- но придется идти пешком.
Маленький ученый начинал ему нравится. Пожалуй, этот и не прогонит.
***
На третьи сутки на солнечной террасе, в одиннадцати километрах от поселка, стояли два домика и застекленная оранжерея. В одном домике поместились повар, слуга и пять лаборантов. В другом, лабораторном, жили Аллен Стронг и его помощники: Отто Бауэр, лысый и злой, присланный Дрэйком, и Клара Томпсон, так же одержимая страстью к исследованию, как и сам Стронг. В этом же доме помещался несгораемый шкаф, а в нем хранился сосуд Сэта.
Дебора, узнав от Трумса, как устроился ее муж, пришла в неистовство.
- Весь этот "Эффект Стронга" - блеф! Это только предлог отделаться от меня! В этом чумном бараке Аллен свил гнездышко для своей Томси!
- Да, Клара - прехорошенькая блондиночка, молоденькая, умница, преопасная соперница!.. А разве "Эффект Стронга" миф? - спросил Трумс. Он расхваливал Клару, пытаясь распалить ревность Деборы, чтобы вызвать ее на откровенность.
Это ему удалось без всякого труда. У Деборы давно не было случая высказаться. Через час Трумс послал зашифрованную телеграмму своему шефу о том, что Дебора кое-что знает об "Эффекте Стронга". Ответ Луи Дрэйка гласил: "Уберите эту болтливую дуру, но так, чтобы это не повлияло на Стронга и не сорвало успеха работы".
3
Аллен работал не покладая рук. Он ел очень немного, чтобы не впасть в сонливость. Одержимый навязчивой идеей, он стал, не сознавая этого, деспотичен, груб и не терпел ни малейших возражений. Дебору, устраивавшую ему сцены ревности при каждом разговоре по телефону, он не хотел видеть. А после одного особенно неприятного разговора велел не подзывать его к телефону по вызову жены.
- Пусть она мне не мешает,- сказал он Трумсу.
- Она не будет вам мешать,- многозначительно обещал Трумс.
- Аллен на старости лет сошел с ума, и эта лаборантка влюбила его в себя! - твердила Дебора.
- Это нервное перевозбуждение. Работа окончится - все нормализируется,- успокаивал Трумс Дебору.
Теперь Дебора все чаще звонила Отто Бауэру, говорила ему комплименты и спрашивала об Аллене. В глубине души она жалела, что не познакомилась с Отто поближе и не сделала этого немца домашним шпионом.
Аллен Стронг все больше нервничал. Прежде всего надо было проверить, активен ли возбудитель болезни в сосуде Сэта.
Он заперся с Кларой Томпсон и Отто Бауэром в "железной комнате" с вытяжным шкафом особого устройства. В этом шкафу стояло приготовленное растение.
Трумс ждал у телефона в стеклянном коридоре, оканчивавшемся за пятьдесят метров от "чумного городка".
"Все в порядке!" - были первые слова Стронга, тотчас же переданные Луи Дрэйку и немедленно ставшие известными Сэму Пирсону.
- Наши доллары, затраченные на этого длинноволосого чудака, не пропали даром! - обрадовал Пирсон Мак-Манти.
"Темная пыль уничтоженного растения действует также активно, инкубационный период - от семи часов до суток",- гласило второе сообщение, вызвавшее еще большую радость Пирсона.
"Собирайте эту пыль!" - последовало указание от Пирсона.
Трумс приказал Бауэру добиться у Стронга, чтобы тот поручил ему ведать материальной базой опытов. Бауэр завел целую серию сосудов и наполнял их пылью "для эксперимента". Ключ от несгораемого шкафа он хранил у себя.
"Восьмичасовое действие солнечных лучей убивает возбудителей" - таково было третье сообщение. Этот факт обрадовал Стронга и вызвал недовольство Пирсона и Дрэйка.
Стронг был удивлен тем обстоятельством, что "Эффект Стронга", по словам Трумса, все еще продолжается в Африке. Ученый предложил запросить Дрэйка о Лифкене: почему Лифкен не везет образцов новой расы, не погибающей под действием солнечных лучей? Нет сомнения, что в Африке действует более сильная разновидность.
Расшифрованная радиотелеграмма Дрэйка гласила: "Не ожидайте Лифкена. На обратном пути его самолет упал в океан. Лифкен спасен, находится в госпитале. Образцы утонули. Выделите или выведите у себя такую же активную дневную расу и работайте над ней".
Стронг сделал сотни опытов. Для этого потребовалось еще пять домиков и десять оранжерей. Затем наступил многодневный перерыв в донесениях об успехах работы. Трумс трепетал, получая грозные телеграммы Дрэйка. Резкий и грубый Бауэр отвечал Трумсу лаконично: "Ищем более стойкий возбудитель. Пока ни черта не нашли!"
От бессонных ночей и переутомления у Стронга начала трястись голова и дрожать руки. Он впадал в угнетенное состояние, сопровождающееся упадком сил и безразличным отношением к окружающему.
- Вам необходимо отдохнуть! - решительно настаивала Клара Томпсон.
В этот день Стронг с утра работал с электронным микроскопом. Перед глазами у него стоял туман.
- Вы мало едите,- продолжала Клара.- Вы засыпаете сидя. У меня еле хватает силы перетащить вас на диван и уложить.
- Вы это делаете? - удивился Стронг.- Да-да, спасибо! Я и не замечал...
- Может быть, вызвать доктора? Он вам пропишет лекарство, вы примете какое-нибудь безвредное возбуждающее и снова станете бодрым и жизнерадостным.
- Жизнерадостным! - с горьким упреком и насмешкой воскликнул Стронг.Бодрым! - повторил он и вдруг вскочил.- Да-да, это так...- бормотал он. Вдруг его точно осенило: - Слушайте, Клара, прикажите Трумсу тотчас же разыскать проводника... ну, этого человека с листьями для жевания!.. Или вот что: никаких поручений Трумсу! Давайте сами прогуляемся к этому Пепе, в его зеленое ущелье.
Стронг и Клара сняли резиновые скафандры и, приняв все меры предосторожности, чтобы не перенести заразу, пошли в ущелье к Пепе. Трумс немедленно сообщил об этом Дрэйку, и десятки глаз наблюдали за ними.
4
Вечерело. Стронг стоял в зеленом ущелье, заполненном до краев густой растительностью. Клара сидела на большом обломке скалы, свесив ноги.
И Стронг в припадке откровенности рассказал ей все об "Эффекте Стронга". Ученый был просто одержим желанием найти средство борьбы с дневной, или, как он ее назвал, "Нильской расой феномена Стронга". А для этого ему прежде всего необходимо самому вывести эту расу. Стронга возмущало, что ему не доставили заразного начала из долины Нила. Это была бесхитростная исповедь одинокого ученого, вдруг почувствовавшего, что его поняли.