Следователи и «сокрыватели»
Перед вылетом в Красноярск я нашел в Интернете статью Михаила Назарова. Читаю. Итак, снова о 16 апреля... телеканалы разом замолчали о деле перед еврейской «пасхой»... Красноярская милиция получила запрет на выдачу информации... Правозащитники вновь потребовали возбудить против Назарова уголовное дело... Стоп. Вот отсюда можно читать подробнее: «Генпрокуратура (прилетевший в Красноярск замгенпрокурора В.Колесников) сразу выдвинула версию убийства. Но губернатор, его местные ГУВД и прокуратура даже после этого продолжали твердить, что «насильственная смерть исключается» и «дети виноваты сами». Причины смерти объявлялись новые и новые: то «останки тлели три дня» (без доступа воздуха? И дыма никто не заметил?); то их сразу не нашли так как «весь этот коллектор был заполнен до полуметра различными предметами, вещами, пеплом» — заявил прокурор Красноярского края Гринь (дети сами себя засыпали вещами?) («Коммерсант», «Независимая газета», 12. 05.2005).
Между тем, становилось известно все больше фактов, противоречащих этим утверждениям красноярских властей.
«Не верю, — говорит Николай, начальник караула одной из красноярских пожарных частей. — ...Милиция быстро убрала главное доказательство убийства — поддон из-под кирпичей, которым был прикрыт люк, и автомобильную шину, которая была привалена сверху. Поддон тяжелый, на нем следы гари. Вы хотите сказать, что дети сами люк прикрыли?.. Я видел много сгоревших людей — даже если дом превратился в пепел, мы находим обгоревшие мумии, но не куски, которые обнаружили в колодце».[115]
Следователь Генпрокуратуры в Сибирском округе Р.Цыганков, «нарушивший негласную договоренность между прокуратурой и МВД, запрещающий распространение какой-либо информации о ходе расследования», заявил, что детей убили и сожгли. «Разговорившегося следователя вызвали к начальству — на ковер. Еще через 30 минут замолчали телефоны всех ответственных работников прокуратуры — как в Красноярске, так и в Новосибирске... Милиционеры полагают, что на следователей давит «субъективное» мнение вышестоящих руководителей». [116]
Что же на самом деле на уме у профессионалов? Кто там давит на них? Легко догадаться, но трудно сказать. Во всяком случае, в наши дни прилетавший в Красноярск заместитель генерального прокурора Колесников, конечно, не смог бы повторить слова своего коллеги, заместителя прокурора Виппера, прибывшего на суд Бейлиса из Петербурга: «...я скажу открыто, даже если меня осудят — конечно, не на этом суде, но в нашем обществе, — что я чувствую себя в зависимости от власти евреев, власти еврейской мысли, власти еврейской прессы. Ведь русская пресса является русской лишь по форме: в действительности почти все наши издания находятся в руках евреев». [48].
Что ж, прокурор Колесников, как человек грамотный знает, наверно, о трагической судьбе своего коллеги. После революции Виппера отправили «в концентрационный лагерь... до полного укрепления в Республике коммунистического строя».
В 1922 году в эмигрантском журнале «Двуглавый Орел» было опубликовано свидетельство очевидца одной из «знаковых» казней. «Расстрелянными оказались: епископ Ефрем, протоиерей Восторгов, ксендз Лютостанский с братом, бывший министр внутренних дел И.А. Маклаков, председатель Государственного Совета И.Г. Щегловитов, бывший министр внутренних дел А.И. Хвостов и сенатор С.П. Белецкий... Прибывших разместили вдоль могилы и лицом к ней... По просьбе о.Иоанна Восторгова палачи разрешили всем осужденным помолиться и попрощаться друг с другом. Все стали на колени, и полилась горячая молитва несчастных «смертников», после чего все подходили под благословение Преосвященного Ефрема и о.Иоанна, а затем все простились друг с другом. Первым бодро подошел к могиле о.протоиерей Восторгов, сказав перед тем несколько слов остальным, приглашая всех, с верою в милосердие Божие и скорое возрождение Родины, принести последнюю искупительную жертву. «Я готов», — заключил он, обращаясь к конвою. Все встали на указанные им месте. Палач подошел к нему со спины вплотную, взял его левую руку, вывернул ее за поясницу и, приставив к затылку револьвер, выстрелил, одновременно толкнув о.Иоанна в могилу». [61-2].
Практически все, кто говорил о виновности Бейлиса в зале суда или в прессе, были расстреляны. Этот был урок. Но каждый понял его по-своему. Теперь только в доверительной беседе порой услышишь от некоторых «профессионалов»: да, мы все понимаем. Но сделать не можем ничего... Это произносится до такой степени тихо, что подтверждает: правят действительно те, о ком говорят шепотом.