1. Главная
  2. Книги
  3. Любченко Лера
  4. Черный снег
  5. Страница 1
Выбрать главу

Часть 1. Хармонт

У каж­до­го из нас есть детс­тво. У ко­го-то оно пах­нет ме­дом, но­выми иг­рушка­ми и све­жим воз­ду­хом из ок­на по ут­рам. У ко­го-то - пыль­ной ком­на­той, де­шевым плас­ти­лином и пе­режа­рен­ной кар­тошкой на обед. Мое же детс­тво вов­се не име­ло ни за­паха, ни вку­са. Я бы ска­зала - у ме­ня во­об­ще не бы­ло детс­тва, по­тому что я ни­чего о нем не пом­ню. Ма­ма не сох­ра­нила ни од­ной мо­ей дет­ской фо­тог­ра­фии, ни од­но­го упо­мина­ния о том, что я во­об­ще бы­ла ког­да-то ре­бен­ком. Мои же вос­по­мина­ния на­чина­ют­ся лет с се­ми, и в них нет ни­чего о мо­ем от­це. Ма­ма счи­та­ет, что я его не пом­ню. Спо­рить бес­по­лез­но, ведь и прав­да - не пом­ню. Од­на­ко моя па­мять хра­нит об­раз че­лове­ка, ко­торый и был мо­им от­цом. Это ни­как нель­зя наз­вать пол­но­цен­ным вос­по­мина­ни­ем - толь­ко эмо­ции, за­пахи, ощу­щения. Но все же это все, чем я рас­по­лагаю, и чем не со­бира­юсь ни с кем де­лить­ся. Да­же с ма­мой, и осо­бен­но с ма­мой. Ма­ма у ме­ня за­меча­тель­ная, она ра­но сос­та­рилась, сей­час-то я это по­нимаю, но для ме­ня все рав­но ос­та­лась са­мой луч­шей ма­мой. Что-то в ее слож­ной, ис­пещрен­ной раз­личны­ми ис­пы­тани­ями судь­бе зас­та­вило ее ра­но по­седеть и пос­та­реть. И знаю точ­но - в этом ви­нова­та она. Та, ко­го я не­нави­жу боль­ше все­го на све­те. Та, ко­торая от­ветс­твен­на за смерть мо­его от­ца. Зо­на. Она все вре­мя ря­дом, мы ды­шим ею, про­пита­лись ею нас­квозь. А ей хоть бы хны! И наш мес­тный Ин­сти­тут Ано­маль­ных Ис­сле­дова­ний не прод­ви­нул­ся ни на мил­ли­метр в бла­город­ном де­ле из­бавле­ния че­лове­чес­тва от ее па­кос­тей. Нет, ну цель ра­боты ин­сти­тута не в этом, ко­неч­но... Мно­гие на­де­ют­ся вы­жать из Зо­ны мак­си­мум поль­зы. А так как поль­за ока­зыва­ет­ся не очень-то по­лез­ной, прос­ти­те уж за тав­то­логию, то единс­твен­ное, что ин­те­ресу­ет та­ких «уче­ных» - вы­года. В Зо­не ни­ког­да не бы­ли тол­ком, а уже зна­ют, что по­чем и как под­бить стал­ке­ров на оче­ред­ную бе­зум­ную вы­лаз­ку. А те на все го­товы, лишь бы за­полу­чить та­кой же­ла­емый ха­бар. Сно­ва эта прес­ло­вутая вы­года, будь она не­лад­на! Не то что­бы я вы­году не лю­била... Все лю­бят ха­бар и день­ги. Но я нав­сегда за­пом­ни­ла сло­ва ма­тери: «День­ги за­рабо­та­ешь, а от ха­бара мож­но и сдох­нуть нев­зна­чай». Ма­ма, она у ме­ня та­кая - не це­ремо­нит­ся осо­бо. Се­год­ня в ин­сти­туте ти­хо, вро­де как да­ли обе­щан­ный вы­ход­ной. Но мне, как обыч­но, по­зарез нуж­но по­рабо­тать. Так я го­ворю са­ма се­бе. Прав­да же го­раз­до гор­ше и неп­ри­ят­ней: ма­ма пь­ет. Зак­ла­дыва­ет по-чер­но­му пос­ледние па­ру лет, и воз­вра­щать­ся до­мой, что­бы уз­нать, что все ста­ло еще нем­но­го ху­же, сов­сем не хо­чет­ся. По­это­му, на­вер­ное, я и пог­ру­жа­юсь в ра­боту с го­ловой, что­бы быть уве­рен­ной, что и зав­тра у ме­ня бу­дет дос­та­точ­но дел, и мне не при­дет­ся ид­ти до­мой до са­мого ве­чера. - Эй, Ма­рия! - кри­чит зна­комый го­лос, ко­торый без сом­не­ния при­над­ле­жит рус­ско­му сту­ден­ту Миш­ке Зе­лено­му. Зе­леный - это нис­коль­ко не проз­ви­ще и да­же не на­мек на из­лишне блед­ный цвет ко­жи, а фа­милия. И Миш­ка не пре­минет об этом на­пом­нить, ес­ли кто-то вдруг за­будет. Ссо­рить­ся с ним не сто­ит, бу­дешь се­бя чувс­тво­вать весь­ма по­гано - буд­то ре­бен­ка оби­дел. При этом Зе­леный об этом прек­расно зна­ет и с ус­пе­хом поль­зу­ет­ся. - Здесь я, - от­ве­чаю вя­ло, без эн­ту­зи­аз­ма. Об­щать­ся мне ни с кем не­охо­та. Ма­ма с ут­ра уже умуд­ри­лась раз­до­быть «зелья для ду­ши», при­нять на грудь и по­ругать­ся со мной са­мым бес­со­вес­тным об­ра­зом. - Маш, - Зе­леный ожи­да­емо воз­ни­ка­ет в двер­ном про­еме. Ко­мари­ная плешь те­бя по­бери, на­до бы­ло за­пирать дверь в ла­бора­торию. Но ес­ли учесть, что Миш­ка яв­ля­ет­ся мо­им ла­боран­том, то за­пирать­ся в прин­ци­пе бес­по­лез­но - у не­го есть клю­чи. - Я так и знал, что ты здесь! - тор­жес­твен­но объ­яв­ля­ет он, бес­це­ремон­но са­дясь на мой стол. - Слезь со сто­ла, - про­шу я скуч­ным то­ном. - А ес­ли не сле­зу? - Ми­шани­ны оч­ки с круг­лы­ми лин­за­ми за­лих­ват­ски спол­за­ют на кон­чик но­са. - Слезь, а то пре­пари­ровать бу­ду, - уг­ро­жаю я страш­ным го­лосом. - Су­ровая вы тет­ка, Ма­рия Ред­ри­ков­на, - го­ворит Миш­ка и оби­жен­но со­пит. - Не смей ме­ня так на­зывать! - воз­му­ща­юсь я. - А ес­ли при­шел, то да­вай по­могай. - Опять ведь­мин сту­день бу­дем ки­пятить? - он ра­зоча­рован­но гля­дит на фар­фо­ровую кол­бу, ис­то­ча­ющую сла­бый го­лубой свет. - Не ки­пятить, Зе­ленень­кий, не ки­пятить, - за­дум­чи­во го­ворю я. Вот уже на про­тяже­нии мно­гих де­сят­ков лет этот са­мый сту­день яв­ля­ет­ся ог­ромной проб­ле­мой для стал­ке­ров. Об­жи­гая ко­жу, он раз­мягча­ет кос­тную ткань, прев­ра­щая кос­ти в ки­сель, и про­цесс этот мож­но ос­та­новить, толь­ко при­бег­нув к ам­пу­тации «от­ме­чен­ной» студ­нем ко­неч­ности. С этой суб­стан­ци­ей я дав­но на «ты». Она бы­ла те­мой мо­ей дип­ломной ра­боты, и сей­час у ме­ня в ра­боте ле­карс­тво для пос­тра­дав­ших от студ­ня. Мой на­уч­ный ру­ково­дитель мис­тер Кат­терфилд уве­рен, что за этим ле­карс­твом бу­дущее Хар­монта. Я же меч­таю толь­ко об од­ном - у­ехать от­сю­да по­даль­ше и жить дол­го и счас­тли­во по воз­можнос­ти. Но это вряд ли. У­ехать из Хар­монта нель­зя - эмиг­ра­цию зап­ре­тили еще лет трид­цать на­зад. При­ез­жать вот та­ким, как Ми­шаня - мо­лодым да глу­пым - мож­но, у­ез­жать - ни в ко­ем слу­чае. По­тому что ник­то тол­ком не зна­ет, чем а­ук­нется по­яв­ле­ние «де­тей Зо­ны» в дру­гих, бла­гопо­луч­ных го­родах. Опыт­ным пу­тем до­каза­но, что ка­тас­троф и бед у них при­бавит­ся. - Что ты ви­дишь? - стро­го спра­шиваю я Ми­ха­ила, про­тяги­вая ему дру­гой фар­фо­ровый кон­тей­нер. Ми­ша зна­ет, что в та­ких кон­тей­не­рах при­та­илась са­ма смерть, по­тому бе­рет его из мо­их рук очень ос­то­рож­но и при этом сос­ре­дото­чен­но со­пит. По­том он смот­рит на кол­бу на свет и с ужа­сом воп­ро­ша­ет: - Он зе­леный?.. Ма­рия Ред­ри­ков­на, он зе­леный, ей-бо­гу! Я до­воль­но ус­ме­ха­юсь и скла­дываю ру­ки на гру­ди в ожи­дании про­дол­же­ния. За Миш­кой всег­да ин­те­рес­но наб­лю­дать. На са­мом де­ле зе­леный цвет студ­ня ни­чем не при­меча­телен. Он прос­то был си­ний, а стал зе­леный, по­тому что я ре­шила сме­шать его с еще од­ним злов­редным ве­щес­твом из Зо­ны - зе­лен­кой. Зе­лен­ка, ес­тес­твен­но, ок­ра­сила сту­день в зе­леный, а что еще мож­но бы­ло ожи­дать? Ме­ня, как док­то­ра на­ук, этот факт ужас­но расс­тро­ил, я ожи­дала бо­лее вра­зуми­тель­ной ре­ак­ции. Миш­ка же те­шит мое са­молю­бие и в крас­ках вос­хи­ща­ет­ся мо­ими та­лан­та­ми, пос­ле че­го до­воль­ный уби­ра­ет­ся, на­конец, в ла­бора­торию, и там, мур­лы­кая не­замыс­ло­ватый мо­тив­чик, со­бира­ет­ся вплот­ную за­нять­ся зе­леным об­разцом ведь­ми­нова студ­ня. Зе­леный зай­мет­ся зе­леным... Я же иду к сво­ему сто­лу, за­нять­ся нуд­ным, но та­ким не­об­хо­димым де­лом - сос­тавле­ни­ем ме­сяч­ных от­че­тов. Мы от­сы­ла­ем эти от­че­ты в Центр Изу­чения Зо­ны, ко­торый на­ходит­ся очень да­леко от изу­ча­емо­го мес­та. Там боль­шие и важ­ные лю­ди ре­ша­ют, быть на­шему ин­сти­туту или не быть. Да­вать нам де­нег или ос­та­вить про­зябать без зар­пла­ты. Они счи­та­ют, что Ми­рово­го Ин­сти­тута Вне­зем­ных Куль­тур впол­не дос­та­точ­но, но я уве­рена, что имен­но за на­шим мо­лодым ин­сти­тутом - бу­дущее. До­кумен­ты ме­ня ждут, прок­ля­тые, ни­куда не де­лись, не ис­па­рились... Я уже го­това рас­крыть пер­вую па­поч­ку, мо­раль­но нас­тро­ив­шись на нуж­ную ра­боту и мыс­ленно при­со­еди­нив­шись к Миш­ке в ла­бора­тории, но тут за­мечаю неч­то стран­ное. В мо­их не сов­сем иде­аль­но сло­жен­ных до­кумен­тах я ви­жу со­вер­шенно не­ из­вес­тный, не­понят­но от­ку­да взяв­ший­ся лис­ток. Мне со­вер­шенно яс­но, что он не име­ет ни­како­го от­но­шения к про­чим лис­ткам на мо­ем сто­ле, и по­тому я хва­таю его в пер­вую оче­редь, уже го­ря же­лани­ем жес­то­ко по­карать то­го, кто ос­ме­лил­ся рыть­ся на мо­ем сто­ле и под­кла­дывать ка­кие-то за­писуль­ки. За­писуль­ка ока­зыва­ет­ся жел­тым ста­рым кон­вертом, на ко­тором кри­вова­то прик­ле­ены мар­ки очень дав­них вре­мен. Пок­ру­тив кон­верт в ру­ках, по­нюхав и да­же ос­то­рож­но лиз­нув по­жел­тевшую от вре­мени бу­магу, я ре­шаю, что ви­димой опас­ности в на­ход­ке нет, по­это­му счи­таю нуж­ным кон­верт вскрыть. В кон­верте об­на­ружи­ва­ет­ся толь­ко од­на бу­маж­ка. Кар­тонный пря­мо­уголь­ник, и, пе­ревер­нув его, я ви­жу фо­тог­ра­фию. Очень ста­рую, но чет­кую и да­же чем-то ужа­са­ющее кра­сивую. На фо­тог­ра­фии за­печат­ле­но су­щес­тво в кра­сивом бе­лом плать­ице. На го­лове это­го кош­ма­рика, что с на­тягом мож­но бы­ло бы наз­вать обезь­ян­кой, кра­су­ет­ся боль­шой ро­зовый бант. Тон­кие гу­бы, сло­жен­ные тру­боч­кой, ими­тиру­ют ко­го-то за кад­ром - так как вряд ли это су­щес­тво в сос­то­янии са­мос­то­ятель­но изоб­ра­жать эмо­ции. Из-под на­суп­ленных лох­ма­тых бро­вей не­доб­ро взи­ра­ют ма­лень­кие, близ­ко по­сажен­ные глаз­ки без кап­ли мыс­ли в них. И мор­дочку, и ру­ки, и но­ги су­щес­тва пок­ры­ва­ет гус­тая зо­лотис­тая шерсть. Ме­ня

~ 1 ~