ла не знать. - Он был совсем ребенком. Всего семнадцать лет... я не могла простить Рэду, что он потащил мальчика с собой. Не могла... Но Крис вернулся, а Рэд нет... - мама, наконец, перестает сдерживаться и начинает рыдать в полный голос. - Тихо-тихо... - пытаюсь я ее успокоить, слышимость в наших убогих квартирках просто отменная. Не стоит посвящать соседей в свои дела. - Мне известно про черный снег, - говорит мама, - но ты не должна туда ходить. Молча делаю шаг за порог, а, оборачиваясь, говорю: - Я знаю про цену, мама, и ты не берись судить. А когда увидишь, что небо закружила черная метель, молись за меня. Утреннее небо покрыто сетью мрачных свинцовых облаков. По всем признакам ясно - быть грозе. Грозы у нас в Хармонте мрачные, тяжелые. Мама говорит, что они не похожи на те грозы, которые бывали до Посещения. Она говорит, что сейчас все стало гораздо хуже, что сейчас люди чаще умирают от гроз и бурь, чем раньше. Возле дома меня никто не ждет: мы договорились встретиться у северной границы Зоны, а уж туда я должна добраться самостоятельно, как и мои... подельники. Ну, это же преступление, так? Значит, они - подельники. Мысль внезапно веселит меня, и я даже начинаю улыбаться, хотя мое будущее меня отнюдь не радует. Но это только будет, а улыбка существует здесь и сейчас вне зависимости от картины грядущего. До северной границы я добираюсь где-то за час. Улицы Хармонта практически пусты, пару раз мне попадаются бродячие псы, исхудавшие, провожающие меня голодными глазами; и один раз я натыкаюсь на бездомного, спящего под ворохом старых газет. Он чутко спит и сразу же просыпается, когда я прохожу мимо. Потом долго смотрит мне вслед совершенно ясным и спокойным взглядом, от которого кожа покрывается мурашками. Сильвера на месте нет, равно как и Мишки, и я минут пятнадцать мнусь на месте, борясь с желанием сорваться и уйти прочь. Неужели мужчины, с которыми я собралась в столь трудное путешествие, предали меня? Как только злость внутри меня достигает апогея, и я готова растерзать первого из них, кто появится, мой рот зажимает грубая рука в кожаной перчатке. - М-м-м?! - Мое приветствие вряд ли можно назвать содержательным. Изворачиваюсь, как только могу, и мне все-таки удается укусить ладонь, так бесцеремонно лишившую меня способности изъясняться. - Дура, - шепотом ругается Сильвер, но руку убирает, его единственный глаз полыхает гневом, но, видно, с эмоциями он уже давно научился справляться. - Это я дура?.. - спрашиваю угрожающе, но тихо. - Я пришел! - отвлекает нас друг от друга громкий веселый голос. Мишаня решил оповестить нас о том, что явился. Вид у него, как у новогодней елки накануне Нового года - весь светится от счастья, прижимая к груди огромный рюкзак. - Было же сказано: лишнего не брать! - шипит сквозь зубы Сильвер. - Я сам его понесу, - категорично заявляет Мишка, даже не глядя в его сторону. Его ясная и светлая улыбка предназначена только мне, и от этого на душе становится теплее. - Слушайте меня еще раз, - говорит Сильвер, немного успокоившись, - там, - он машет рукой за огороженный колючей проволокой участок, - начинается... - Зона? - с волнением в голосе перебиваю его я. - Нет, - Сильвер косит на меня глазом и только вздыхает, - там - начинается сама смерть. С того момента, как мы ступим на эту отравленную землю, она будет подстерегать вас за каждым углом. Не просто подстерегать, а будет стремиться догнать каждую секунду. Слышите меня? Каждую гребаную секунду вашей жизни вы должны помнить, что можете умереть. Вот прямо здесь и прямо сейчас. Мишка вздрогнул, мужественно поправил очки, расправил плечи. После чего затравленно оглянулся: не готова ли смерть уже вцепиться в него, прямо тут, на подступах к цели? - Если я сказал: «Лежать!», вы падаете сиюсекундно мордой в то дерьмо, что под вашими ногами. Если я сказал: «Стоять!», вы замираете, не опустив ноги... Все это Сильвер уже говорил нам накануне, но, видимо, сейчас он чувствует себя спокойней, разъяснив нам еще раз, какими беспомощными мы будем в Зоне. Наш поход начинается под тяжелым свинцовым небом и колючей проволокой, грозящей впиться в самые неожиданные места. У Сильвера свои методы, и там, где мы проходим в Зону, он, видимо, проходил не раз. У него очень ловко получается подлезть под проволоку, там, где между землей и колючкой появилось небольшой пространство. - Проволока под напряжением, - говорит он тихо, пролезая под смертельным заграждением первым. За ним решительно намеревается пролезть Мишка. - Нет, - останавливает его Сильвер, ты всегда замыкающий, она, - он тычет в меня пальцем, - должна дойти, а мы - необязательно. Мишка сопит, но соглашается и, понурившись, уступает мне место. Я пролезаю быстро, не успев даже испугаться. И, очутившись на другой стороне, неожиданно для себя, сжимаю руку Сильвера, выражая благодарность. Он нашел способ пройти в Зону. Он приблизил нас к цели еще на немного. Но с Мишкой все не так гладко. Пока мы обменивались рукопожатием, наш третий участник похода совершил несусветную глупость и не снял со спины рюкзак, решив, что пролезет и так. Жаль, проволока не оценила его решительных действий... Рюкзак цепляется за колючку, Мишка, поняв, что застрял, и, вспомнив про напряжение, воет сиреной от испуга, а синие искры не добавляют спокойствия. Побледневший Сильвер кидается к Мишке и тянет его за руку, но вытянуть не может из-за зацепившегося рюкзака. - Заткни своего друга! - орет он. - Заткни, или я его прикончу. - Миша, солнце, помолчи, - говорю я, присев рядом на корточки, - подожди, не кричи, ты жив, все хорошо... Сильвер тебя вытащит... - Не вытащит, - мрачно откликается тот, - оставим его здесь, пусть сам выбирается, раз такой умный. - Н-н-не надо, - выдавливает из себя Мишка, выкатив от страха глаза. Через несколько секунд Сильвер дергается куда-то в сторону и исчезает за стеной какого-то полуистлевшего сарая. - Он нас бросил, - Мишка набирает в грудь воздуха для очередной истерики. - Молчать! - строго приказываю я, уверенная, что Сильвер вернется. Он не из тех людей, кто отступает при первом же затруднении. Мишка послушно замолкает, глядя на меня умоляющими глазами. Прикасаюсь к его щеке, чтобы хоть как-то успокоить. Он чуть прикрывает глаза и улыбается. Ну не идиот ли... - Вечно бы так лежал, - сообщает он. - Как? - спрашиваю. - Головой в Зоне, а... хм... задней частью тела в Хармонте? Мишка обиженно сопит и только собирается что-то сказать, как появляется Сильвер, в руках которого длинная коряга. Сильвер пытается отцепить корягой рюкзак от проволоки, но у него ничего не выходит. Тогда он отцепляет Мишку от рюкзака и приказывает ему ползти вперед. Плохо соображающий от страха Мишка подчиняется и вскоре уже начинает возмущаться по поводу оставленного рюкзака. Сильвер эти возмущения пресекает на корню, и вот мы уже гуськом движемся к сараю, где наш провожатый раздобыл корягу. Но вскоре становится ясно - что-то пошло не так. Сильвер вдруг останавливается как вкопанный, и я с размаха ударяюсь носом о его рюкзак. Рюкзак у него большой, набитый чем-то тяжелым (а мне не разрешил, чудовище!) и пахнет потом и железом. Хотя железом пахнет его ружье, болтающееся на плече рядом. В любом случае это явно не те запахи, которые мне хочется осязать. - Не двигаться! - резко говорит он, и я так и замираю, уткнувшись носом в его вещи. Сзади слышится старательное сопение Мишки: видимо, он шел осторожнее и медленнее, чем я, и теперь оказался на пару шагов дальше от нас с Сильвером, что вызывает у меня непонятную тревогу. - И долго мне еще вот так... - пытаюсь возмутиться я, как меня обрывает резкое: - Заткнись! И слушай... - голос Сильвера становится почти загадочным. Я честно начинаю слушать и спустя каких-то пять секунд действительно улавливаю нечто... Издалека слышится утробный низкий гул, будто где-то там кто-то созывает на обед при помощи ударов о железный предмет. На трапезу явно зовут великанов, так как такой звук не может издавать простая железка обычных размеров. - Что это? - не выдерживаю я. На этот раз Сильвер не рычит. - Колокол Мертвых, - говорит он и улыбается, будто сказал что-то хорошее. - Колокол... что? Чувствую, как на руках вздыбились волоски, а по спине поползли противные мурашки. -