И все-таки она убежала из дома в легком своем пальтишке, не побоялась тяжелой дороги. Неужели она ушла только потому, что он ее ударил?
Она никак не могла понять, почему он вдруг решил уволиться, хотя еще совсем недавно говорил, что изыскатели его ценят, и работа ему по душе. А что он мог ей ответить?
…Все началось с того, что однажды утром, когда Валька только пришел на склад, его срочно позвали к Сергею Николаевичу. Тот сидел за столом, ящики которого были выдвинуты, и торопливо разбирал бумаги.
— Пришел? — Ромин бросил на Вальку короткий взгляд. — Посиди, я сейчас.
Он был сильно возбужден, и Валька сразу это заметил. Присев на скамью, он прислонился к печке и стал ждать, пока Сергей Николаевич освободится.
— Ну, вот. — Ромин бросил несколько бумаг в печку и немного постоял, глядя, как они начали быстро желтеть и коробиться. Потом он захлопнул дверцу и положил руку Вальке на плечо.
— Уезжаю я, Валентин… Вспоминать-то будешь?
— А как же! — От неожиданности Валька не сразу нашелся, что сказать. — А что случилось-то?
— Отзывают… Ну и черт с ними. — Он помолчал, глядя в замерзшее окно, потом добавил с ожесточением: — Работу я им, видите ли, сорвал! А с кем тут работать? Прислали всякий сброд… Один Фролов чего стоит, горлодер… А ты как, остаешься?
Таюрский от души сочувствовал Сергею Николаевичу, но так вот сразу взять и уволиться? Работа ему нравилась, она была живой и интересной. Да и Варя….
— Пустяки! — Сергей Николаевич махнул рукой — Причем тут Варя? Ну, объяснишь ей как-нибудь. Надоело, дескать, или еще что. Ну, платят мало, что ли. Но Валька колебался, и Ромин потерял терпение.
— Ну, ладно. Не хотел я говорить, да видно придется.
Оказывается, Кешка Золотухин начал что-то подозревать и совсем недавно ходил по деревне, опрашивая людей, с которыми были заключены написанные Валькой липовые договоры…
— Понял теперь? — Ромин понизил голос. — Мне-то что, я о тебе забочусь. А так — уйдешь, и концы в воду.
Нет, рассказать Варе про этот разговор Валька не мог. Да и зачем? Она все равно ничего бы не поняла, только напугалась. Валька и сейчас помнил, как изменилось и без того бледное варино лицо, когда он сказал ей про меха. А что меха? Так, пустяки. С договорами-то было похлеще. Поначалу он никак не соглашался писать эту липу. И не потому, что боялся, просто ему было не по себе. Он мог свалить сохатого не в сезон, бросить в реку самодельную гранату и потом ждать, пока стерлядь или таймень, оглушенные взрывом, всплывут кверху брюхом. Это было ему привычно, хотя и запрещалось. Но подделать договор и положить деньги себе в карман? Это было еще хуже, чем вынуть добычу из чужого капкана. Но Сергей Николаевич очень просил, и в конце концов Валька сдался. Чего не сделаешь для друга?
…Он накричал тогда на Варю, чтобы отвязалась, и даже бросил на пол тарелку, которая разлетелась на мелкие кусочки. А Варя только испуганно на него смотрела, прижав к груди руки, и старалась не заплакать.
И это окончательно вывело его из равновесия. Уж лучше бы она его обругала, что ли… Валька и сам теперь не понимал, почему он ее ударил. То ли со злости на себя самого и неудачную свою жизнь, то ли с досады на Ромина, а может быть, просто потому, что ему нечего было ей ответить?..
Ему стало холодно, разгоряченное тело охватывал озноб, и Валька неохотно повернул обратно. Он шел, стараясь попадать в торопливые свои следы, темнеющие на. глубоком снегу, и все думал, думал…
Он проходил как раз по тому месту, где охотник наткнулся на Варю, замерзшую и засыпанную снегом, и ему вдруг подумалось, что она ушла от него не только потому, что он тогда сгоряча ее ударил. Он обещал ей бросить пить, начать нормально работать, а на деле все больше запутывался в этих роминских делах, и Варя поняла, что он конченный человек и никогда уже не будет таким, как все честные люди. Вот и следователь тоже понял это сразу. А Ромин? Что, если тот как раз поэтому и начал так усиленно набиваться к Вальке в друзья?
Валька вспомнил, как месяца три назад, когда он только еще начинал заниматься мехами, к нему неожиданно подошел на улице Золотухин. Сначала Валькя подумал, что Кешка будет о чем-нибудь допытываться, и насторожился, но тот повел разговор совсем о другом.
Я вот думаю все, — нерешительно начал Золотухин, глядя прямо в припухшие валькины глаза, — для чего это Ромин тебя в завхозы взял? Мы ведь с ним насчет бурения говорили. Специальность бы получил хорошую, да и заработок лучше.
В то время Валька ни о чем еще не задумывался, и эти слова его удивили. Ему-то какая забота?