Выбрать главу

Глава 4

Среда 3 часа дня — 10 вечера

Шла битва, и я находился в самом ее центре. Я не мог разобраться, кто сражается слева от меня, а кто справа. Я не знал даже, что вокруг меня день или ночь. Но битва шла и шла. В этом сомнений не было. Тяжелые орудия ведут артиллерийскую подготовку наступления Зловещие раскаты взрывов, аж земля дрожит. Я не герой. Надо сматываться. У меня нет ни малейшего желания становиться пушечным мясом. Я дергаюсь, отклоняюсь в сторону, кажется, спотыкаюсь. Острая боль в правой руке. Шрапнель или пуля. Если меня выведут из строя, придется оставить линию фронта.

Открыв глаза, я обнаружил себя отнюдь не на линии фронта. Бог весть каким образом я вывалился из кресла и очутился на полу. Спикировал, что называется, на одну точку. На правый локоть. Локоть заныл.

Да, я посетил царство сновидений. Но орудийная стрельба и тряска земли принадлежали реальности. Ощупав руку, я поднялся на ноги. Еще и еще раз прозвучали отдельные взрывы, и пол веранды содрогнулся от толчков. Сильно содрогнулся. Не успел я собраться с мыслями, как в дверях показался профессор Визерспун. Пожалуй, озабоченный. Судя, например, по голосу.

— Мой дорогой! Мой дорогой! — Он устремился ко мне с протянутыми руками, словно подозревая, что я вот–вот упаду в обморок. — Я слышал, как вы упали! Не ушиблись? Что произошло?

— Вывалился из кресла, — объяснил я. — Примерещился мне второй фронт. Нервы!

— Боже мой, Боже мой, Боже мой! — Он суетился вокруг меня, ничего, однако же, не предпринимая. — У вас… сильно пострадали?

— Разве что мое самолюбие. — Я бережно коснулся пальцами локтя. Вроде перелома нет. Ушиб как ушиб. Что тут за канонада?

— Ха! — Он удовлетворенно улыбнулся. — Так и думал, что вас это заинтересует. Что ж, сейчас мы пройдемся по окрестностям. Хотите осмотреть наши места? — Он воззрился на меня критически. — Хорошо соснули?

— Если не считать саму минуту пробуждения…

— А между прочим, спали–то вы шесть часов, мистер Йентолл.

Я посмотрел на часы, посмотрел на солнце, давно перевалившее зенит, и пришел к неизбежному выводу: он прав. Но, по–моему, оснований для большой суматохи сей факт не давал, и я ограничился вежливым вопросом:

— Надеюсь, не причинил вам беспокойства? Небось пришлось меня караулить вместо того, чтобы работать?

— Нет! Нет, что вы! Мы здесь часов не наблюдаем, молодой человек. Работаю, когда мне заблагорассудится. Проголодались?

— Спасибо, нет.

— Может, хотите пить? Как насчет гонконгского пива? Отличное охлажденное пиво. А?

— Звучит соблазнительно.

Ну, значит, отправились мы пить пиво, которое вполне оправдало его рекомендации. Пили мы в гостиной, там, где он принял нас впервые. Я разглядывал всевозможные экспонаты, разложенные в шкафах за стеклом. По мне, это была заплесневелая коллекция костей, окаменелостей и ракушек, а также пестиков и ступок, обуглившейся древесины, глиняной посуды, причудливых камешков. Не составляло ни малейших трудностей выказать полное к этой коллекции равнодушие, и я его продемонстрировал. Дело в том, что профессор настороженно воспринимал каждого, кто проявлял интерес к археологии. Но всю его настороженность как рукой сняло, едва он обратил внимание на мой рассеянный вид и блуждающий взгляд. Он воскликнул:

— Прекрасная коллекция! А? Просто прекрасная!

— Увы, она не по моей части, — виновато произнес я. — Мне неизвестно…

— Разумеется, разумеется. Никто и не ждет, что это по вашей части.

Он проследовал к своему бюро, достал из среднего ящика кипу газет и журналов, вручил их мне:

— Может, отсюда вы почерпнете кое–какую полезную информацию.

Я наскоро пролистал кипу. Все газеты и журналы были полугодичной давности. Из восьми газет, пяти лондонских и трех американских, по меньшей мере семь посвятили профессору первополосные шапки. Это был, надо думать, звездный час старикана. Заголовки превозносили «археологическое открытие века», превзошедшее по значимости Тутанхамона, Трою или рукописи Мертвого моря. Вообще говоря, подобной аттестации удостаивалась едва ли не каждая археологическая находка последних лет, но, кажется, в данном случае восторги были небезосновательны: Океания долгое время была для науки белым пятном. Теперь же профессор Визерспун заявляет, что обнаружил неопровержимые доказательства миграции полинезийцев из Юго–Восточной Азии, а также выявил на этих островах примитивные формы цивилизации: она, якобы, существовала здесь за 5 тысяч лет до Рождества Христова; таким образом профессор сдвинул на 5 тысяч лет планку ранее существовавших оценок. Три журнала посвятили этому сюжету репортажи, а в одном фигурировало даже превосходное изображение профессора и Реда Карстерса на фоне некоего предмета; по мне, это был обыкновенный треснувший булыжник, но подпись под картинкой настаивала: это компонент надгробного памятника. Доктор Карстерс оказался колоритной личностью ростом в шесть с половиной футов, с пламенно рыжими усами усами, напоминаюшими очертания велосипедного руля и размером поистине эпическим.