Он отдал Мэри фонарик, снял с себя рубашку, разорвал ее на несколько широких продольных лоскутов, которыми плотно перевязал мне руку. Против инфекции этот метод бессилен, против кровотечения радикален.
— Обитель гражданских лиц в четверти мили отсюда. Осилишь? Двусмысленные интонационные подтексты будто выветрились из его речи. А вид моей левой руки подействовал на него с эффективностью рекомендации, подписанной первым лордом адмиралтейства.
— Осилю. Не так уж я плох.
Через десять минут в сером предрассветном сумраке прорезались контуры длинного низкого здания. Андерсон постучал, вошел, включил свет. Своей архитектурой дом смахивал на амбар. Треть его заполнил некий эквивалент коммунального жилища. А дальше по обе стороны узкого коридора располагались под общей крышей квадратные каморки: каждая восемь на восемь, каждая со своей дверью. На авансцене — столики с письменными принадлежностями, несколько легких стульев. Словом, семейным очагом эти хоромы не назовешь: использовав по назначению, бросить на произвол судьбы не жалко. А пока они служат флотскому начальству верой и правдой.
Андерсон кивнул на стул, я без дальнейшего приглашения сел. Он проследовал к нише, снял телефонную трубку — а я–то сперва и не заметил, что там есть телефон. Несколько минут держал ее в руках, потом повесил.
— Черт побери! — в раздражении бросил он. — Проклятая шарманка. Когда нужна позарез, обязательно барахлит. Придется тебе лишний разок пройтись. Передашь мои извинения хирургу, лейтенанту Брукману. Попроси, пусть захватит свой чемоданчик. Объясни зачем. И доложи капитану: явимся при первой возможности.
Аллисон ушел. Я глянул на Мэри, присевшую напротив. Подмигнул ей… Первые впечатления бывают, оказывается, обманчивы. Андерсон проявлял предельную деловитость. Всем бы так! Мне хотелось расслабиться. Но это искушение вмиг испарилось, едва я напомнил себе: пленники все еще в лапах у Визерспуна с Хьюэллом.
Дверь ближайшей каморки по левую сторону отворилась, и в ее проеме возник высокий тощий мужчина. Хотя и моложавый, но седой, при трусиках и роговых очках; последние, впрочем, сдвинуты на лоб. Протирая заспанные близорукие глаза, он воззрился на Андерсона, раскрыл было рот, дабы высказаться, но, заметив Мэри, отвалил в изумлении челюсть, взвизгнул и поспешно ретировался.
На поприще аттракционов с изумлениями и челюстями у него имелись преуспевающие соперники. Я медленно встал на ноги, держась за стол, чтоб не упасть. Бентолл в необычной для него интермедии «Встреча с привидением». Я оставался в этой роли, когда он вновь вышел на подмостки, на сей раз в домашнем халате, ниспадающем на тощие щиколотки. Теперь он увидел меня. Окаменел, свесив голову набок. Потом нерешительно направился ко мне.
— Джонни Бентолл? — Он потянулся к моему плечу, чтобы снова как бы увериться в моей материальности. — Джонни Бентолл!
Я наконец справился со своей челюстью.
— Именно так. Бентолл. Вот уж не рассчитывал встретиться здесь с вами, доктор Харгривс. — В последний раз мы сталкивались в Гепворте, там он возглавлял лабораторию сверхпроводимости.
— А юная леди? — Даже в минуту стрессов Харгривс соблюдал по отношению к дамам наивысшую галантность. — Твоя жена?
— В некотором смысле, — сказал я. — Мэри Гопман, бывшая миссис Бентолл. Объясню потом. А что ты…
— Твое плечо! — воскликнул он. — Рука! Ты ранен? От объяснений на данную тему я воздержался.
— Меня тяпнула собака, — сообщил я, не вдаваясь в подробности, и мой ответ выглядел малоправдоподобным. — Со временем узнаешь. Сперва скажи да поскорей, это очень важно… Ты здесь работаешь?
— Разумеется. — К моему вопросу он отнесся как к нелепому, причем не без оснований. Не на каникулы ведь он сюда прибыл.
— Над чем?
— Над чем? — Он таращился на меня сквозь толстые линзы. — Не уверен, что вправе…
— Мистер Бентолл представился офицером британской разведки, — тихо заметил Андерсон. — И я ему верю.
— Разведки? — Мистер опять настроился на попугайские повторы. Он подозрительно разглядывал меня. — Прости меня, Бентолл, я в некотором замешательстве. Ты, кажется, унаследовал от дядюшки год назад дело, экспорт и импорт машин…
— Этого дела никогда не существовало в природе. Липовая мотивировка моего выезда. Ладно уж, поступлюсь государственной тайной. Теперь она утратила значение. Меня направили в разведку с тем, чтоб покончить с утечкой информации о новых видах горючего.
— Гм… — Он призадумался и наконец решился: — Новые виды топлива? Над ними мы и работаем здесь. Производим испытания. Весьма секретные и все такое.