Командир прикрылся рукой от солнца и посмотрел туда, где ночью видел огни. Там в небо поднимались три густых дымных хвоста говорящих о каком-то производстве. Точно сказать, что это могло быть, невольничий рынок или безопасная зона для необращенных, Славка не мог. Кузницы, ректификационные колонны и печи для обжига кирпичей существовали и там, и там.
— Ветки только сухие в костер клади. — Посоветовал он напарнику. — Увидят дым, сразу поймут, что это мы. Наверняка уже все трусы на ушах из-за нашего побега.
— Конечно, я же не тупой. Кладу самый сушняк. А это точно, теперь скажут, вот, видите, кто эти твари, убийцы и ничто их не исправит. Им же разбираться не надо, проще предположить самое очевидное. Злые ребята не сдержались и заставили куратора посмотреть себе в глаза, отчего тот растворился в воздухе. Мы к ним всей душой, а они вон чё, убивают нашего брата. Необращенного только могила исправит. А вот тебе, Славка, не кажется странным, что мы умираем как обычные люди, а они исчезают бесследно? Такое ощущение, что природа не хочет принимать их в себя. — Жора озвучил муссирующуюся среди обращенных идею, что исчезновение обычных людей под воздействием черного спектра, это желание природы избавиться от существ, которым больше нет места на Земле.
— Не кажется. Их и так загнали под колпаки, давая понять, что этот мир больше не для них. Трусы пока этого не поняли или боятся понять вот и творят со страху разную дичь. Будь я на месте того, кто управляет черным спектром, убрал бы безопасные зоны, чтобы прекратить ненужную агонию.
— Ну-ка помоги. — Жора приготовился добывать огонь.
Славка прижал сверху деревянную палочку, а его товарищ принялся привычно крутить ее, добывая огонь трением. Через несколько минут напряженного труда потянуло дымком. Славка пригнулся и начал активно раздувать тлеющие древесные волокна. Огонек вспыхнул. Вскоре разгорелся костер. «Рыбаки» вернулись с богатым уловом устриц. Пока их готовили, Морда пробежался до лесной опушки и вернулся оттуда с букетом сурепки, цветущей мелкими сиреневыми и белыми цветочками.
— Это на салат. — Пояснил он.
Нежное зеленое растение с ярким вкусом часто использовалось в пищу необращенными во время полевых работ. В качестве дополнения к устрицам, имеющим болотный запах, оно подходило идеально.
— Как пойдем дальше? — Поинтересовался Пятак. — По «железке» или вдоль речки?
— Надо подумать, как безопаснее. — Славка пока и сам не знал, какой маршрут лучше. — Если они не знают, как мы идем, то оставят наблюдательные посты на хорошо просматриваемых местах. Они уверены, что мы будем избегать дорог и прятаться.
— Помните, когда с нашего рынка сбежали два парня с девушками, их нашли, когда они зацепили растяжку с сигнальной миной. — Напомнил Пятак о событиях двухлетней давности. — Они тогда думали, что бежать по оврагу хорошая идея, что он скроет их от ненужных глаз.
— Да, согласен, выбирать очевидные пути не стоит. Никаких оврагов и лесных тропок. По реке, наверное, тоже идти больше не стоит, можно наткнуться на кого угодно, да и петляет она сильно, дорогу удлиняет. Пойдем вдоль путей, ближе к лесу, если заметим опасность, спрячемся в нем. «Железка» обязательно приведет нас в какой-нибудь крупный поселок или даже город. Если понравится, можно будет остановиться в нем на какое-то время. До жути интересно посмотреть на настоящие города. Мать говорила мне, что поселок в безопасной зоне, в котором мы жили до того, как меня сдали на рынок, просто трущобы по сравнению с городской архитектурой. Там улицы широкие для машин, столбы со светом, дома в пятнадцать этажей и даже выше.
— Слушай больше. — Фыркнул Морда. — Это у них ностальгия по тем временам, когда они правили миром. Раз в пять убавь их брехню и будет как надо. Сколько мы этих домов порушили, и ни одного не было больше пяти этажей и тех было всего два.
— Так мы и в городе не были. Все какие-то поселки.
— Зачем такие высокие строить? А если обрушится? — Пятак склонялся к точке зрения Морды.
— Не обрушится, тогда умели строить. — Заступился за строителей из прошлого Славка. — И хватит мне тут спорить.
Мальчишки, обжигаясь о створки устриц, выгрызали из них съедобную плоть, заедая ее травой. Им непривычно было питаться не по времени, и не в столовой рынка, оттого еда, добытая самостоятельно, казалась во много раз вкуснее. Ели молча, хлюпая носами, да растирая по лицу золу, прилипшую к устрицам.
— Реки надо держаться. — Заключил Морда и бросил очередную объеденную устрицу в огонь. — Что мы в городе есть будем? Кирпичи?