Кое-как с остановками удалось забраться на вершину возвышенности. Сверху открылась прекрасная панорама реки, поймы и леса, окантовывающего русло. Спуск к реке был слишком крутым, а дорога изобиловала промоинами. Водителю машины следовало бы стать активным участником движения, чтобы объезжать препятствия и вовремя притормаживать.
— Чё встали? — выкрикнул Жареный в открытое окно.
— Крутой спуск, вам надо будет рулить и тормозить, чтобы машина не разогналась. — предупредил Славка.
— А то чё? На вас наеду? — куратор мерзко заржал. — Говна собачьего.
— А кто вас отсюда вывезет? — дерзко спросил Славка, не справившись с раздражением.
— Рот закрой, шавка, — Жареный щелкнул плеткой. — Погнали.
Славка покачал головой.
— Ладно, пацаны, смотрите не попадите ему под колеса. Ты, Жора, сечешь назад и орешь благим матом, если машина поедет на нас, — приказал бригадир.
— Ладно, — согласился Жора.
— Потянули осторожно.
Машина тронулась легко, совсем не как в гору. Через десять шагов она уже катилась самостоятельно, с каждым метром набирая скорость. Экипаж бежал легко, а Славка показывал руками направления, в которые надо вертеть руль куратору, чтобы не попасть в глубокие канавы. Они одолели половину спуска, а потом что-то пошло не так. Где-то в районе переднего колеса раздался хруст, после которого машина понеслась вперед, будто у нее отказали тормоза. Она мгновенно нагнала экипаж. Куратор, выпучив от страха глаза, бесцельно вращал рулем.
— Отстёгивайтесь! — успел выкрикнуть Славка и отскочить в сторону.
Сам он не успел отстегнуть лямку. Она дернула его и поволокла за машиной. Славка вытянул руки вперед, чтобы лямка соскочила с него вместе с жилетом. Его еще протащило несколько метров прежде, чем жилет стянуло с туловища. Машина с куратором понеслась по ухабам, подпрыгивая на них всеми колесами. Жареного, наверное, уже не раз приложило к потолку.
Видимо, удары выбили из него дух, потому что машина как будто потеряла управление. Ее понесло в сторону неглубокого оврага. Славка прикрыл лицо ладонями, боясь смотреть на то, что должно было произойти. Автомобиль залетел в овраг одной стороной, ударился передком о противоположную сторону со всей дури, подняв кучи песка, подлетел багажником вверх и перевернулся на крышу.
Славка обернулся на товарищей. Они стояли в полном ступоре, не зная, что предпринять. Вся вина за это происшествие должна была лечь на их плечи.
— Бегом! — скомандовал бригадир и первым бросился к машине.
Команда подбежала к автомобилю. Задние колеса еще вращались. Передние не могли этого делать, потому что были вывернуты ударом. Огромный маховик, расположенный под капотом и служащий благодаря инерции аккумулятором для генератора, издавал подозрительные скрежещущие звуки. Славка нагнулся, чтобы посмотреть на состояние куратора. Мужчина лежал на крыше, лицо перепачкано в крови и осколках стекла. Он не подавал признаков жизни.
— Надо перевернуть машину, — приказал бригадир.
— А ехать она все равно не сможет, — резонно предположил Васька. — Может, попытаться вытащить жирняка?
— А дальше? Без зонтика он и минуты не протянет, — Славка почувствовал, как начинает впадать в панику.
— А я слышал, что такие как мы умеют издавать звуки, нейтрализующие спектр, — произнес не к месту Морда.
— Сказки это, — окоротил его Жора.
— За помощью надо бежать, — решил Славка. — Может, он не придет в себя, пока она прибудет? Морда, давай напрямки, ты у нас самый быстрый.
— Я? — Морда сморщился, но напоролся на холодный взгляд Славки. — Ладно. А что сказать?
— Говори, как есть, нам терять нечего.
Морда вытер пот с грязного лица и побежал. Механический аккумулятор скрежетнул в последний раз и замер. Повисла такая тишина, что стали слышны лягушачьи хоры у реки. «Зонтик», защищающий Жареного от черного спектра, больше не работал. Мужчина, словно почувствовал это, зашевелился и открыл глаза. Мгновение он смотрел растерянно, словно не понимал, что происходит, но потом в его взгляде все отчетливее начал концентрироваться сгущающийся страх. Куратор завопил как резаный, заерзал ногами, скрежеща битым стеклом по крыше, и исчез.
Ребята смотрели в пустое нутро повозки и не могли поверить, что человека в нем больше нет. Осознание личной катастрофы медленно проникало в их мысли.