– А сколько вообще едят младенцы? Я все сцеживаю и сцеживаю… Арди, черт побери, ты только взгляни на меня! Я ведь целый день торчу перед теликом и смотрю «Элен»!
Обычно Грейс никогда не ругалась.
Арди помнила, как долго тянулись дни, когда ее собственный сын, Майкл, спал всего по несколько часов в сутки. Все ее тело казалось непривычно тяжелым и… несвежим, словно покрывалось тонким слоем грязи. В общем, это почти как нечищеные зубы…
Она порылась в своей большой сумке и вытащила две запотевших жестяных банки «Ла-Круа». Вручив одну Грейс, опустилась на пол перед диваном. Арди иногда позволяла себе такие вещи. Например, сесть на пол на работе. А все потому – и она первая это признала, – что перестала жить по правилам. По сути, еще несколько лет назад. Она спала лишний час, вместо того чтобы потратить его на укладку волос и макияж. Она почти никогда не ходила по магазинам. Она не потратила ни минуты своего драгоценного времени на пилатес. С ее стороны это, пожалуй, был самый прорывный шаг к обретению большей личной свободы…
Она бросила мимолетный взгляд на телефон. Никаких звонков или сообщений.
– В общем, так, – сказала Арди, – Бэнкоул умер. Все произошло сегодня утром у него дома, когда босс собирался на работу.
Грустную новость она произнесла довольно равнодушно. Собственно, по-другому Арди и не умела. И всегда это звучало очень незатейливо: «У моей мамы рак» или «Мы с Тони разводимся».
– Что?! Как? – Грейс бессильно опустила трубки, которые пыталась повторно вставить в пластиковые воронки, торчащие из-под лифчика.
– У него случился сердечный приступ. Жена обнаружила его в ванной, – сказала Арди, уперев локти в колени и уставившись на Грейс. – Только что узнала.
С генеральным директором компании, Десмондом Бэнкоулом, Арди виделась лишь однажды, в лифте. Они просто пожали друг другу руки. Ранее босс высказался за то, чтобы познакомиться с каждым, кто работал в компании, вплоть до уборщиц. У него были очень белые и ровные зубы. Ростом он оказался несколько ниже, чем она думала. Кисти рук, выглядывавшие из-под рукавов пиджака, напоминали птичьи лапки.
– Между прочим, я скрываюсь, – заявила Арди и, прежде чем Грейс успела спросить, продолжила: – От Эймса. Тот все спрашивает, куда подевалась Слоун. Я ответила, что она, вероятно, ушла на обед. А он, мол, что никуда ее не отпускал. Я подчеркнула, что она – первый вице-президент Североамериканского юридического департамента, и ей не требуется особое разрешение, чтобы пойти пообедать и…
– Так ему и сказала? – Грейс выпрямилась. Слоун была их подругой, но заодно – чисто технически – еще и начальницей. А Эймс был ее боссом.
– Ну, конечно, нет! Спятила, что ли?
– Ох, – выдохнула Грейс, заморгав, и принялась крутить маленький бриллиантовый крестик на своем ожерелье. Моторчик молокоотсоса продолжал гудеть.
– Так что здесь я скрываюсь, как подлый трус, – продолжала Арди. – Жду, когда перезвонит Слоун.
Как правило, крутым боссам вроде Эймса наплевать на таких, как Арди. Он терпеть не мог слушать тех, на кого ему не нравилось даже смотреть. Когда он спросил, где Слоун, его глаза бегали по сторонам, и взгляд ни на мгновение не задержался на Арди. Потом Эймс тут же ушел, как только решил, что и так уделил сотруднице достаточно внимания. Об этом эпизоде она Грейс не рассказала…
Арди съежилась. В такой комнатушке не замечать грудь подруги было просто невозможно.
– Он высасывает их у тебя так, что они похожи на торпеды. Не больно?
Майкла они с мужем усыновили почти четыре года назад. Так был положен счастливый конец долгим годам борьбы с бесплодием. Сама Арди никогда не кормила грудью, но всегда воображала безмятежного младенца, нежно прижавшегося к ее груди. И еще широкий шарф ручной работы – на тот случай, если кто-нибудь чересчур стеснялся. Но не такие мытарства, которые ей теперь приходилось воочию наблюдать на примере подруги.
– Не так, как рот Эммы Кейт, если честно… Говорили, что кормление грудью – процесс безболезненный. И что в целом это просто замечательная штука. Ну, вот взять бы да протащить их соски по асфальту и посмотреть, так ли это безболезненно и замечательно.