– Ах, да! Перечень плохих парней…
– Плохих парней?
– Ну да. «Остерегайтесь мудаков из Далласа». Плохих парней!.. Да, кажется, блуждал тут где-то такой список.
– А откуда он к тебе попал? – Слоун постучала пальцами по экрану, чтобы убрать сообщение, в котором ощущалось некое предостережение: «Приведи в порядок свою жизнь, сучка!»
– Ты же знаешь, я никогда не раскрываю свои источники.
На самом деле Слоун в первый раз от нее такое слышала.
Она прищурила один глаз и начала грызть ноготь. Ей не терпелось взглянуть на чертов список. Просто проверить кое-что. Тогда бы она поняла…
Слоун услышала, как Элизабет прекратила жевать, и представила, как бывшая наставница зачерпнула еще одну горсть сладких крендельков.
– Ты хочешь, чтобы я раздобыла тебе его? Ну, список?
– Если это не доставит тебе слишком много проблем.
– Считай, что он уже у тебя. Только не говори никому, что получила его от меня. – Потом они обе замолчали, и Элизабет снова начала что-то печатать. – Эй, – спросила она. – А что, это правда, что Бэнкоул окочурился прямо в душе?
Слоун вышла из раздевалки, чтобы встретиться с тренером. У входа в спортзал, скрестив на груди руки и прислонившись к стене, стоял Эймс. Он, видимо, ждал свою жену. Их глаза встретились. Шеф скривил губы в подобие улыбки, хотя улыбкой это назвать все-таки было нельзя. И снова, как и вчера, Слоун почувствовала, как при виде этого человека в ней закипает прежняя злость – как в бутылке с газированной водой, которую встряхнули, но еще не откупорили…
Все дело в ложах, в которых они с Эймсом сидели во время игры «Даллас маверикс». Эймс выиграл их у своего босса, потому что тот еще, по сути, не был боссом. Оба они ненавидели крабовые котлетки и канапе, которые подавали наверху, и спустились вниз, не переставая спорить по поводу адекватных приправ к хот-догам. Слоун следовало бы понять, что находится в опасности. Нет, не могут два человека противоположного пола спорить о таких мирских вещах, как приправы, если не хотят спать вместе…
Смешавшись внизу с толпой, они накупили разной реальной провизии, продающейся лишь на реальном баскетбольном матче; их распирало от гордости. Эймс раньше был такой смешной… Об этом сейчас многие забыли. И еще он был красив. Так красив, что Слоун чувствовала бабочек в животе. Они вернулись на свои места в ложе, и Эймс принялся откупоривать бутылку шампанского, которую они вместе уговорили бармена продать им. У Слоун от смеха заболел живот. Она носила сверкающее обручальное кольцо, подаренное человеком, который ее любил и доверял и который согласился материально зависеть от нее. Она чувствовала себя влиятельной. Она чувствовала, что хочет взорвать все к чертям.
Конечно, вела она себя как полная идиотка. И притом, как потом узнает Слоун, она была не единственной. У Эймса уже были женщины, имен которых она не смогла бы вспомнить, даже если б попыталась. Она была достаточно умна, чтобы держать рот на замке. И в большинстве случаев вела себя именно так. Слоун играла по правилам. И поэтому она решила остаться. Чтобы сохранить свое место за столом…
Но теперь складывалось ощущение, что ее тело как бы переваривает десятилетний опыт общения с Эймсом, вплоть до закрытой двери, которую она увидела перед собой днем. Дверь, закрывшуюся за Кэтрин. За Кэтрин, которая, наверное, захотела стать такой же, как она. Вплоть до того момента, когда Эймс, что называется, «отступил от протокола», Слоун могла вернуть его себе, тонко намекнув, что может, если захочет, поговорить с Десмондом. Она не стала бы, конечно, но… она могла. Теперь Десмонда не было. И все казалось таким несправедливым! И все же Слоун чувствовала, что сама заслужила такой результат – когда Эймс поднимается по служебной лестнице все выше и выше и теперь добирается до самого верха. А она просто наблюдает. И ничего не может сказать…
Последующие сорок пять минут Слоун преобразовала все эти переживания в приседания, становые тяги, отжимания, пробежки и выпады, пока ее время не закончилось и ее тренер Оксана не поздравила ее с одной из лучших тренировок.
Слоун и в самом деле почувствовала себя лучше. С души слетела прежняя тяжесть. А может, она немного очистилась. Вот за это мы и любим физические упражнения – за то, как они могут избавить нас от всякого хлама, за исключением лишь одного – горькой обиды…
Только после того как Слоун выпила залпом целую бутылку воды, приняла прохладный душ и снова оделась, она вытащила из сумки свой телефон и проверила электронную почту. В самой верхней части высветилось долгожданное сообщение от Элизабет Моретти.