Донован достал из заднего кармана пожелтевший листок пергамента, оставшегося от неудачной Первой экспедиции, и, швырнув его на стол, яростно прихлопнул ладонью. Пауэлл следил за ним, стоя поодаль и скрестив руки на груди. Донован нервно ткнул карандашом:
— Этот красный крестик — селеновое озеро. Ты сам его нанес.
— Которое? — прервал его Пауэлл. — Там было три. Их все отметил для нас Мак-Дугал перед тем как улететь.
— Я, конечно, послал Спиди к самому ближнему. Семнадцать миль отсюда. Но не в этом дело. — Голос Донована дрожал от напряжения. — Вот эти точки показывают, где находился Спиди.
В первый раз за все время напускное спокойствие Пауэлла было нарушено. Он схватил карту.
— Ты шутишь? Этого не может быть!
— Он там, — проворчал Донован.
Точки образовывали неровную окружность, в центре которой находился красный крестик — селеновое озеро. Пальцы Пауэлла потянулись к усам — несомненный признак тревоги.
Донован добавил:
— За два часа, пока я за ним следил, он обошел это проклятое озеро четыре раза. Похоже, что он собирается кружиться там без конца. Понимаешь, в каком мы положении?
Пауэлл взглянул на него, но ничего не сказал. Конечно, он понимал, в каком они положении. Все было просто, как цепочка силлогизмов. Между ними и всей мощью чудовищного меркурианского солнца стояли только батареи фотоэлементов. Они были почти полностью разрушены. Спасти положение мог только селен. Селен мог достать только Спиди. Если Спиди не вернется — не будет селена. Не будет селена — не будет фотоэлементов. Не будет фотоэлементов… Что ж, медленное поджаривание — один из самых неприятных видов смерти.
Донован яростно взъерошил свою рыжую шевелюру и с горечью заметил:
— Мы осрамимся на всю солнечную систему, Грег. Как это все сразу пошло к черту? «Знаменитая бригада в составе Пауэлла и Донована послана на Меркурий, чтобы выяснить, стоит ли открывать рудники на солнечной стороне с новейшей техникой и роботами». И вот в первый же день мы все испортили. А дело ведь самое простое. Нам этого не пережить.
— Об этом не стоит заботиться, — спокойно ответил Пауэлл. — Если мы срочно что-нибудь не предпримем — о переживаниях не может быть и речи. Мы просто не выживем.
— Не говори глупостей! Может быть, тебе и смешно, а мне нет. Было преступлением послать нас сюда с одним-единственным роботом. И это была твоя блестящая идея — самим починить фотоэлементы.
— Ну это ты напрасно. Мы же вместе решали. Ведь нам всего-то и нужно килограмм селена, диэлектрическая установка Стиллхеда и три часа времени. И по всей солнечной стороне стоят целые озера чистого селена. Спектрорефлектор Мак-Дугала за пять минут засек целых три. Какого черта! Мы же не могли ждать следующего противостояния!
— Так что будем делать? Пауэлл, ты что-то придумал. Я знаю, иначе бы ты не был таким спокойным. На героя ты похож не больше, чем я. Давай, выкладывай!
— Сами пойти за Спиди мы не можем. Во всяком случае, здесь, на солнечной стороне. Даже новые скафандры не выдержат больше двадцати минут под этим солнцем. Но послушай, Майк, дело, может быть, не так уж плохо. У нас внизу лежат шесть роботов. Если они исправны, можно воспользоваться ими. Если только они исправны.
В глазах Донована мелькнул проблеск надежды.
— Шесть роботов Первой экспедиции? А ты уверен? Может быть, это просто полуавтоматы? Ведь десять лет для роботов — это очень много.
— Нет, это роботы. Я целый день с ними возился и теперь знаю. У них позитронный мозг — конечно, самый примитивный.
Он сунул карту в карман.
— Пойдем вниз.
Роботы находились в самом нижнем этаже станции, среди покрытых пылью ящиков неизвестного назначения. Они были очень большие — даже в сидячем положении их головы возвышались на добрых два метра.
Донован свистнул:
— Ничего себе размеры, а? Не меньше трех метров в обхвате.
— Это потому, что они оборудованы старым приводом Мак-Геффи. Я заглянул внутрь — жуткое устройство.
— Ты еще не включал их?
— Нет. А зачем? Вряд ли что-нибудь не в порядке. Даже диафрагмы выглядят прилично. Они должны говорить.
Он отвинтил щиток на груди ближайшего робота и вложил в отверстие двухдюймовый шарик, в котором была заключена ничтожная искорка атомной энергии. Этого достаточно, чтобы вдохнуть в робота жизнь. Шарик было довольно трудно приладить, но в конце концов Пауэллу это удалось. Потом он старательно укрепил щиток на месте и занялся следующим роботом.
Донован сказал с беспокойством:
— Они не двигаются.
— Нет команды, — коротко объяснил Пауэлл. Он вернулся к первому роботу и хлопнул его по броне:
— Эй, ты! Ты меня слышишь?
Голова гиганта медленно повернулась, и его глаза остановились на Пауэлле. Потом раздался хриплый, скрипучий голос, похожий на звуки средневековой граммофонной пластинки:
— Да, хозяин.
Пауэлл невесело улыбнулся.
— Понял, Майк? Это один из первых говорящих роботов. Тогда дело шло к тому, что применение роботов на Земле запретят. Но конструкторы пытались предотвратить это и встроили в дурацкие машины прочный, надежный инстинкт раба.
— Но это не помогло, — заметил Донован.
— Нет, конечно, но они все-таки старались.
Он снова повернулся к роботу.
— Встань!
Робот медленно поднялся. Донован задрал голову вверх и снова присвистнул.
Пауэлл спросил:
— Ты можешь выйти на поверхность? На солнце?
Наступила тишина. Мозг робота работал медленно. Потом робот ответил:
— Да, хозяин.
— Хорошо. Ты знаешь, что такое миля?
Снова молчание и неторопливый ответ:
— Да, хозяин.
— Мы выведем тебя на поверхность и укажем направление. Ты пройдешь около семнадцати миль и где-то там встретишь другого робота, поменьше. Понимаешь?
— Да, хозяин.
— Ты найдешь этого робота и прикажешь ему вернуться. Если он не послушается, ты приведешь его силой.
Донован дернул Пауэлла за рукав.
— Почему бы не послать его прямо за селеном?
— Потому, что мне нужен Спиди, понятно? Я хочу знать, что с ним стряслось.
Повернувшись к роботу, он приказал:
— Иди за мной!
Робот не двинулся с места, и его голос громыхнул:
— Простите, хозяин, но я не могу. Вы должны сначала сесть — Его неуклюжие руки со звоном соединились, тупые пальцы переплелись, образовав что-то вроде стремени.
Пауэлл уставился на робота, теребя усы.
— Ого! Гм…
Донован выпучил глаза.
— Мы должны ехать на них? Как на лошадях?
— Наверное. Правда, я не знаю, зачем это. Впрочем… Ну, конечно! Я же говорю, что тогда слишком увлекались безопасностью. Очевидно, конструкторы хотели всех убедить, что роботы совершенно безопасны. Они не могут двигаться самостоятельно, а только с погонщиком на плечах. А что нам делать?
— Я об этом и думаю, — проворчал Донован. — Мы все равно не можем появиться на поверхности — с роботом или без робота. О, господи! — Он дважды возбужденно щелкнул пальцами. — Дай мне карту. Зря, что ли, я ее два часа изучал? Вот наша станция. А почему бы нам не воспользоваться туннелями?
Станция была помечена на карте черным кружком, от которого паутиной разбегались тонкие пунктирные линии туннелей.
Донован вгляделся в список условных обозначений.
— Смотри, — сказал он. — Эти маленькие черные точки — выходы на поверхность. Один из них самое большее в трех милях от озера. Вот его номер… Они могли бы писать и покрупнее… Ага, 13-а. Если бы только роботы знали дорогу…
Пауэлл немедленно задал вопрос и получил в ответ вялое «Да, хозяин».
— Иди за скафандрами, — удовлетворенно сказал он.
Они впервые надевали скафандры. Еще вчера, когда они прибыли на Меркурий, они вообще не собирались этого делать. И теперь они неловко двигали руками и ногами, осваиваясь с неудобным одеянием.
Скафандры были гораздо объемистее и еще безобразнее, чем обычные костюмы для космических полетов. Зато они были гораздо легче — в них не было ни кусочка металла. Изготовленные из термоустойчивого пластика, прослоенные специально обработанной пробкой, снабженные устройством, удалявшим из воздуха всю влагу, эти скафандры могли противостоять нестерпимому сиянию меркурианского солнца двадцать минут. Ну, и еще пять-десять минут без непосредственной смертельной опасности для человека.