— Господи! Майк, ты гений!
— Более или менее, — скромно согласился Донован, — Я просто вспомнил, что щавелевая кислота при нагревании разлагается на углекислый газ, воду и добрую старую окись углерода. Очень просто — институтский курс химии.
Пауэлл вскочил и хлопнул гигантского робота по ноге.
— Эй! — крикнул он. — Ты умеешь бросать?
— Что, хозяин?
— Неважно. — Пауэлл обругал про себя тяжелодумного робота и схватил обломок скалы величиной с кирпич. — Возьми и попади в гроздь голубых кристаллов — вон за той кривой трещиной. Видишь?
Донован дернул его за руку.
— Слишком далеко, Грег. Это же почти полмили.
— Спокойно, — ответил Пауэлл. — Вспомни о силе тяжести на Меркурии, а рука у него стальная. Смотри.
Глаза робота измеряли дистанцию с точностью машины. Он прикинул вес камня и замахнулся. В темноте его движения были плохо видны, но когда он переступил с ноги на ногу, можно было почувствовать заметное сотрясение почвы. Камень черной точкой вылетел за пределы тени. Его полету не мешали ни сопротивление воздуха, ни ветер, и когда он упал, осколки голубых кристаллов разлетелись из самого центра грозди.
Пауэлл радостно завопил:
— Поехали за кислотой, Майк!
Когда они въехали в разрушенное здание станции, Донован мрачно сказал:
— Спиди болтается на нашей стороне озера с тех пор, как мы за ним погнались. Ты заметил?
— Да.
— Наверное, он хочет поиграть с нами. Ну, я ему поиграю!..
Они вернулись через несколько часов с трехлитровыми банками белого порошка и с вытянувшимися лицами. Фотоэлементы разрушались еще быстрее, чем они думали…
Они вывели своих роботов на солнце и молча, сосредоточенно и мрачно направились к Спиди.
Спиди не спеша запрыгал к ним.
— Вот и мы! Урра! Вышел месяц из тумана и не ударил лицом в грязь…
— Я тебе покажу грязь, — пробормотал Донован. — Смотри, Грег, он хромает.
— Вижу, — последовал озабоченный ответ. — Если мы не поторопимся, эта окись углерода доконает его.
Теперь они приближались медленно, почти крадучись, чтобы не спугнуть полоумного робота. Они были еще довольно далеко, но Пауэлл уже мог бы поклясться, что Спиди приготовился пуститься наутек.
— Давай! — прохрипел он. — Считаю до трех. Раз, два…
Две стальные руки одновременно выбросились вперед, и две стеклянные банки полетели параллельными дугами, сверкая, как бриллианты, под невозможным светом. Они бесшумно разлетелись вдребезги, и сзади Спиди поднялось облачко щавелевой кислоты. Пауэлл знал, что на ярком меркурианском солнце она шипит, как газированная вода.
Спиди медленно повернулся, потом попятился и так же медленно начал набирать скорость. Через пятнадцать секунд он уже неуверенными прыжками двигался в сторону людей.
Пауэлл не расслышал, что говорил при этом робот, но ему послышалось что-то вроде: «Не клянись, слов любви не говори…»
Пауэлл повернулся к Доновану.
— Под скалу, Майк. Он пришел в себя и будет слушаться. Мне уже становится жарко.
Они затрусили в тень на спинах своих медлительных гигантов. Только когда они почувствовали вокруг себя приятную прохладу, Донован обернулся.
— Грег!!!
Пауэлл посмотрел назад и чуть не вскрикнул. Спиди медленно, очень медленно удалялся. Он снова входил в свою круговую колею, постепенно набирая скорость. В стереотрубу казалось, что он очень близко, но он был недосягаем.
— Догнать его! — закричал Донован и пустил робота, но Пауэлл остановил его.
— Ты его не поймаешь, Майк. Бесполезно.
Он съежился на плечах у робота и сжал кулаки, чувствуя свою полную беспомощность.
— Почему же я это понял только через пять секунд после того, как все произошло? Майк, мы зря потеряли время.
— Нужно еще кислоты, — упрямо заявил Майк. — Концентрация была слишком мала.
— Да нет. Тут не помогли бы и семь тонн. А у нас нет времени привезти ее, даже если бы она и была — коррозия съест его. Неужели ты не понял, Майк?
— Нет, — отозвался Донован.
— Мы просто установили новое равновесие. Когда появляется новая окись углерода и потенциал Третьего закона увеличивается, он просто пятится, пока снова не наступит равновесие, а потом, когда окись углерода улетучивается, он опять подходит.
В голосе Пауэлла звучало отчаяние.
— Это все тот же хоровод. Мы можем тянуть за Третий закон и тащить за Второй, — и все равно ничего не изменится. Нужно выйти за пределы этих законов.
Он развернул своего робота лицом к Доновану, так что они сидели друг против друга, — смутные тени в темноте, — и прошептал:
— Майк!
— Это конец? — устало сказал Донован. — Что ж, поехали на станцию. Подождем, пока фотоэлементы сгорят окончательно, пожмем друг другу руки, примем цианид и умрем, как подобает джентльменам.
Он коротко засмеялся.
— Майк, — серьезно повторил Пауэлл. — Мы должны вернуть Спиди.
— Я знаю.
— Майк, — снова начал Пауэлл и после недолгого колебания продолжал. — Есть еще Первый закон. Я об этом уже думал. Но это — последнее средство.
Донован взглянул на него, и его голос оживился:
— Самое время для последнего средства.
— Ладно. По Первому закону робот не может видеть, как из-за его бездействия человеку грозит опасность. Второй и Третий законы его не остановят. Не могут, Майк.
— Даже когда робот полоумный? Он же пьян.
— Конечно, есть риск.
— Хорошо, что ты предлагаешь?
— Я сейчас выйду на солнце и посмотрю, как будет действовать Первый закон. Если и он не нарушит равновесия, то… Какого черта, тогда все равно: или сейчас, или через три-четыре дня…
— Погоди, Грег. Есть еще человеческие правила поведения. Ты не имеешь права просто так взять и пойти. Давай разыграем — я тоже хочу иметь шансы.
— Ладно. Кто первый возведет 14 в куб?
И почти сразу:
— 2744.
Донован почувствовал, как робот Пауэлла, проходя мимо, задел его робота. Через секунду Пауэлл уже был за пределами тени. Донован раскрыл рот, чтобы крикнуть, но удержался. Конечно, этот идиот подсчитал куб четырнадцати заранее, нарочно. Очень на него похоже.
Солнце было особенно горячее, и Пауэлл почувствовал, что у него страшно зачесалась поясница. Наверное, воображение. А может быть, жесткое излучение уже проникает даже сквозь скафандр.
Спиди следил за Пауэллом, на этот раз не приветствуя его никакими дурацкими стихами. Спасибо и на том! Но нельзя подходить к нему слишком близко.
До Спиди оставалось еще метров триста, когда тот начал шаг за шагом осторожно пятиться назад. Пауэлл остановил своего робота и спрыгнул на землю, покрытую кристаллами. Во все стороны полетели осколки.
Почва была рыхлая, кристаллы скользили под ногами. Идти при уменьшенной силе тяжести было трудно. Подошвы жгло. Он оглянулся через плечо и увидел, что ушел уже слишком далеко, что не сможет вернуться в тень — ни сам, ни с помощью своего неуклюжего робота. Теперь или Спиди, или конец. У него перехватило горло.
Хватит! Он остановился.
— Спиди! — позвал он. — Спиди!
Сверкающий современный робот впереди, помедлив, остановился, потом попятился снова.
Пауэлл попробовал вложить в свой голос как можно больше мольбы и обнаружил, что для этого не требовалось особого труда.
— Спиди! Я должен вернуться в тень, иначе солнце убьет меня. Это вопрос жизни или смерти. Спиди, помоги!
Спиди сделал шаг вперед и остановился. Он заговорил, но услышав его, Пауэлл застонал. Робот произнес: «Если ты лежишь больной, если завтра выходной…» Голос затих.
Было невероятно жарко. Уголком глаза Пауэлл заметил какое-то движение, резко повернулся и застыл в изумлении. Чудовищный робот, на котором он ехал, двигался — двигался к нему, без всадника!
Робот заговорил:
— Простите меня, хозяин. Я не должен двигаться без хозяина, но вам грозит опасность.
Ну, конечно. Потенциал Первого закона — превыше всего. Но ему не нужна была эта древняя развалина. Ему нужен был Спиди. Он сделал несколько шагов в сторону и отчаянно закричал:
— Я запрещаю тебе подходить! Я приказываю остановиться!