– В том-то и дело, что нет, – отозвался Самсонов.
Дремин скептически усмехнулся:
– Если об этом нет записей, это еще не значит, что этого не было!
– Если руководство «Фармасьон Прайвит Энтерпразис» действительно замешано, то это может оказаться следом, – согласился Самсонов. – Но пока у нас есть основания считать, что в курсе происходящего с серверами был Жарков. Остальные…
– Да не важно! – перебил Дремин. – Главное, что Горштейн был в теме, а значит, он мог где-нибудь устроить лабораторию. С его-то старыми связями. Понимаешь?
Самсонов кивнул: Дремин был прав.
– Да, это надо проверить, – сказал он.
Дремин просиял, а Самсонов снова позвонил Коровину и попросил заняться связями Горштейна.
– И чем конкретнее, тем лучше, Жень, – добавил он напоследок. – Нам надо точно знать, что и где искать.
– Башметов, кстати, велел тебе передать, что сегодня похороны Жаркова, – заметил Дремин, когда старший лейтенант закончил разговор. – Сейчас только вспомнил.
– Во сколько?
– В шестнадцать ноль-ноль. На Центральном кладбище.
– И что?
Дремин пожал плечами.
– Понятия не имею.
Самсонов задумался.
Возможно, пришло время повторить трюк с живцом. Несмотря на смерть Жаркова, расследование с мертвой точки он сдвинул. На этот раз он закинет удочку с наживкой в виде «черного света» и «ключей». Уж если сработал «ультрафиолет», то прямой намек на то, что Самсонов заполучил сведения, из-за которых умер Юкин, заставит действовать…
А, собственно, кого? Преступника, потенциальных жертв?
«Не важно, – сказал себе Самсонов, – главное, чтобы процесс пошел».
– Надо будет съездить, – решил он.
– За каким? – недоумевающе нахмурился Дремин.
– Потолкуем с остальными товарищами.
Дремин усмехнулся:
– Теми, что еще живы?
– Именно.
В это время в кабинет позвонили из проходной и сообщили, что принесли еду из китайского ресторана.
– Смотри-ка ты, даже быстрее, чем обещали! – обрадовался Дремин. – Я схожу.
– Давай.
Пока он отсутствовал, Самсонов вызвал двух оперов – Морозова и Рогожина – и обрисовал им вкратце ситуацию.
– Найдите этих четверых и привезите сюда, – сказал он, передавая им распечатку с данными Подлесской, Ладонникова, Саурова и Мартышкина. – Надеюсь, еще не поздно.
– Сам что будешь делать? – спросил Морозов, складывая листок, чтобы убрать его в карман желтой куртки, которую он носил чуть ли не круглосуточно.
– Хочу сходить на похороны Жаркова. Половить рыбку в мутной воде.
– Только аккуратно. Чтобы не так, как в последний раз.
Самсонов машинально приложил руку к швам.
– Сам не хочу.
В кабинет вошел Дремин с пакетами из ресторана.
– Кушать подано! – объявил он, кладя все на стол.
– Парни будут искать Подлесскую, Ладонникова, Саурова и Мартышкина, – сказал Самсонов, когда Морозов и Рогожин вышли. – Когда найдут, привезут в управу.
– Вот и отлично, – кивнул Дремин. – А мы перекусим. Нам еще на похороны идти.
Центральное кладбище было относительно новым – его заложили только в советское время. Зато оно могло поспорить со многими кладбищами города своими размерами. На его территории находились также колумбарий (несколько кирпичных стен, с двух сторон которых имелись ячейки, закрывающиеся мраморными плитами) и крематорий, чьи трубы возвышались над деревьями и были видны даже с шоссе.
Дождь по-прежнему моросил, лениво и размеренно, нисколько не освобождая тяжелые тучи от их ноши. Они висели над городом и кладбищем набрякшим влагой ватным одеялом, практически не двигаясь. Воздух из-за дождя не делался свежее, в нем словно законсервировались запахи пыли, гари, бензина и выхлопных газов.
На могилах лежал серый туман, закрывающий выложенные плитами дорожки и надгробия. Из него поднимались красные и черные гранитные обелиски всевозможных форм и размеров. Крестов было мало, но и они в основном были каменные.
Перед зданием крематория стояли автобусы и минивэны. Водители курили, стоя группами человека по три-четыре. Справа виднелась недавно построенная часовня с шатровой крышей ярко-синего цвета.
В зале, облицованном мрамором песочного цвета, собралось человек сорок, из которых Самсонов знал только нескольких, да и тех больше по фотографиям. Только с Долининым он встречался лично.
Гроб был черным, металлическим. Он стоял на возвышении, окруженный цветами и свечами. Верхнюю часть приоткрыли, и можно было подойти попрощаться с покойником. Играла тихая незнакомая Самсонову музыка – фортепиано и альт. Пахло ладаном и воском.