Новые лампы примерно втрое выгоднее, чем обычные, и дают гораздо более мягкий и приятный свет, при котором меньше утомляются глаза и все цвета мы видим такими, как днем. Поэтому эти лампы чисто устанавливают в тех местах, где важно хорошо различать цвета: на выставках картин; там, где красят ткани или подбирают цвета для раскраски; в магазинах, где продают разноцветные платья, костюмы и другие вещи. Устанавливают их и там, где должно быть сильное, мягкое и равномерное освещение — в операционных, в шахтах, в цехах заводов, на вокзалах…
— И вы, очевидно, будете рассматривать наши камни при свете таких ламп? — осведомился студент, которому не терпелось поскорей выяснить то, зачем мы сюда пришли.
— Совсем нет, — усмехнулась Софья Николаевна. — Мы будем исследовать ваши камни при черном свете. Тайну ваших камней нам откроет черный свет.
— Черный свет? — в недоумении переспросил я.
— Вы не ослышались. Черный свет — это те же самые ультрафиолетовые лучи, которыми мы обычно пользуемся. Их можно назвать так потому, что мы получаем этот свет от кварцевой ртутной лампы, закрытой специальным черным стеклом, чтобы ни один луч обычного света из лампы не выходил. Когда зажигается эта лампа, в лаборатории абсолютно темно, хотя она залита невидимыми ультрафиолетовыми лучами.
То, что я вам до сих пор рассказала, это только полдела, а на взгляд специалиста — даже четверть дела. Черный свет дал науке новое могущественное орудие исследования. Два одинаковых белых порошка под ультрафиолетовыми лучами зажигаются один красным, а другой зеленым светом. Два одинаковых чернила оказываются совсем разного цвета. Две бутылки на вид одинакового красного вина будут сильно отличаться одна от другой.
Ультрафиолетовые лучи могут обнаружить и показать то, чего не видно при дневном свете. При черном свете обнаруживается самая искусная фальсификация документов и пищевых продуктов, подделка денег или старинных картин. В камне становятся заметны мельчайшие следы различных горных пород, металлов, руд, минералов, органических веществ, о присутствии которых иначе и не догадаешься…
В лаборатории раздался звонок.
— Ну вот, там уже закончили, — сказала Цветкова. — Теперь мы сможем заняться вашими камешками. Однако, пока не уберут того, что осталось от предыдущего опыта, я бы хотела показать вам кое-что интересное…
С этими словами она открыла дверь и пригласила нас следовать за собой.
Перед нами была просторная комната с окнами, закрытыми тяжелыми занавесями, не пропускающими дневного света. Вверху, под потолком, горели обычные электрические лампочки. Над двумя длинными лабораторными столами висели продолговатые цилиндрические рефлекторы, закрытые блестящими стеклами. На столах, на подставках стояли ряды пробирок с прозрачными бесцветными жидкостями и лежали какие-то камни разных цветов и размеров.
— Начнем! — сказала Софья Николаевна молоденькой лаборантке, сидевшей за столом и рассматривавшей что-то в микроскоп.
— Начнем, — согласилась та и, поднявшись, защелкала выключателями.
Лаборатория погрузилась в темноту. Но сейчас же в этой темноте вдруг начали возникать какие-то яркие разноцветные точки: красные, оранжевые, зеленые, лиловые.
Сначала было невозможно понять, что это. Потом мы ориентировались и рассмотрели, что это по-разному светятся пробирки, камни и куски бумаги, лежащие на столе под ультрафиолетовым рефлектором.
Лаборантка включила еще одни рефлектор, висевший выше, и мы увидели друг друга и наших гостеприимных хозяев.
Что за удивительное и, я сказал бы, неприятное было это зрелище. Свежие, молодые лица студента и лаборантки приобрели какой-то серо-коричневый оттенок. Глаза у них ввалились, рты казались синими.
Белки глаз, волосы и зубы начали светиться. Софья Николаевна протянула руку над столом, и я заметил, что ногти у нее, да и у всех нас, светятся призрачным синевато-белым светом.
— Вы не ожидали такого эффекта, — засмеялась Цветкова. — Да, без привычки люди выглядят здесь довольно странно.
Она захватила своей сверкнувшей в темноте рукой несколько пробирок и положила их на стол под рефлектор.
Пробирки с бесцветной жидкостью заиграли цветами небывалой яркости и красоты. Когда было еще светло, я видел одну из них, самую длинную. По-моему, в ней была чистая вода. Теперь в ней светилась тяжелая, непрозрачная жидкость, красная, как кровь. В другой пробирке переливалась жидкость изумрудно-зеленого цвета, в третьей горела веселая синеголубая, в четвертой — темнокоричневая.