— Ты же знаешь меня, Кэл, я всегда там, где трупы, — вяло пошутила она. — Стерлинг попросил меня сопроводить пару трупов на Сент-Мэри-стрит. А ты что здесь делаешь?
— Да просто рутинная работа.
Он сел рядом с ней, и Беатрис нервно заерзала на своем месте, пытаясь вспомнить, причесывалась ли сегодня утром. Она убегала в такой спешке.
— Хотя случай довольно забавный, — нахмурился Кэл, — этот маленький человечек. На самом деле маленький, почти карлик. Так все их называют, но, по-моему, это не очень вежливо… Так или иначе, на Хай-стрит сбили человека, очевидцы говорят, он испугался звука пневматической дрели и выскочил прямо на дорогу. Интересный парень. Тебе следовало бы на него посмотреть…
— И что там особенного?
— Хочешь посмотреть?
— Конечно. Не думаю, что бумаги будут скоро готовы.
Беа бросила взгляд на стол служащего, двигавшегося со спокойной деловитостью человека, у которого ген торопливости отсутствует в ДНК.
— Как насчет кофе? Это наверху.
Беа была рада сделать перерыв и с удовольствием последовала за полисменом по длинному коридору, прилагая усилия, чтобы не расплыться в широкой улыбке. Женщины-офицеры окрестили Кэла Бакстера «думающей сдобной булочкой». Его бросило бы в краску, узнай он, какая часть его тела придавала Кэлу столько очарования в их глазах. Итак, они поднимались по лестнице, беззаботно обсуждая последние сплетни полицейского участка и совершенно игнорируя тот факт, что длительное отсутствие Беатрис является серьезным нарушением. Потом они оказались в маленькой комнате.
— Ну, вот мы и пришли. — Кэл выдвинул длинный ящик. — Что скажешь об этом?
— Ух ты!
Внутри ящика лежал серебряный меч. Беа догадалась, что это уменьшенная модель, если его владелец такой маленький, как говорил Кэл. Навершие было украшено большим красным драгоценным камнем, а вокруг рукояти меча вилась серебряная филигрань, заканчивающаяся у основания крестовины.
— Великолепная работа, — восхитилась Беа. — Думаешь, он настоящий? — Она надавила на лезвие, наполовину уверенная, что оно сломается, как театральный муляж. — О, он действительно очень острый.
Кроме меча, в ящике находилась смятая одежда: грубая хлопчатобумажная рубашка и брюки. Очень интересны были ботинки, вне всякого сомнения, сделанные вручную, из мягкой кожи, с удобными подошвами без каблуков. В самом углу ящика блеснуло что-то зеленое. Беа протянула руку и вынула ожерелье. Главная подвеска была оправлена в золото и украшена камнями, которые вполне могли быть драгоценными, но Беатрис сразу поняла, из чего оно — это была фаланга, верхняя часть пальца человеческой руки. Принадлежала, фаланга высокому человеку с изящными пальцами. Однако, хотя ожерелье и было украшено драгоценными камнями, это не объясняло, откуда происходит зеленое сияние. Там имелись алмазы и рубины, но Беа не заметила ни одного изумруда.
— Как жаль, что все это отправится в хранилище и будет там ждать, пока не оформят документы, — пробормотала она. — Мне бы хотелось исследовать эти вещи.
— Нет-нет, ничего не отправится в хранилище, — возразил Кэл. — Хозяин заберет вещи, когда будет уходить. Хотя я сомневаюсь насчет меча…
— Он жив?!
— Да, сейчас без сознания, но жив.
Следующий вопрос вырвался раньше, чем Беатрис сообразила, что задает его.
— Я могу его увидеть?
Тристан все еще был без сознания, когда Беатрис и Кэл вошли в палату. На первый взгляд он казался беззащитным ребенком, но, когда Беа обратила внимание на широкую грудь, впечатление несколько изменилось. На левой стороне лица багровела большая рана, полученная им в аварии, а правая рука была забинтована.
— Бедный ребенок, — пробормотал Кэл.
Санитарка как раз заканчивала поправлять постель Тристана. Она подняла голову и сказала:
— Он не ребенок. Мы думаем, ему лет двадцать пять.
— Правда? — изумилась Беа, вглядываясь в лицо больного. Даже учитывая, что черты лица незнакомца расслаблены во время сна, все-таки у него был вид ребенка.
— Выходит, вы не его родственники? — нахмурилась санитарка. Кэл вытащил свое удостоверение.
— Полиция, мисс. Нам необходимо поговорить с ним, когда он очнется.
— Боюсь, это может случиться не скоро.
— Он не в коме? — спросила Беа.
— Нет, просто без сознания. Скорее всего — реакция организма на шок.
Беа улыбнулась и кивнула. Она, конечно, могла бы сказать, что ее специальность — патология и о химических реакциях тела на шок она знает гораздо больше, чем санитарка может себе представить, но не стала.
— Мы подождем немного. Возможно, все произойдет гораздо быстрее, — сказала она Кэлу. — Мои клиенты никуда не убегут.
Кэл пожал плечами:
— Идет. Я пока схожу за кофе.
— Спасибо, дорогой.
Кэл и санитарка вышли, оставив Беа наблюдать за спящим Тристаном. Как только за ними закрылась дверь, девушка достала из кармана ожерелье и сжала его в руке. Она не могла сказать, почему сделала это. Просто ей показалось, что так будет правильно. В подсознании стала формироваться связь между Трисом, ожерельем и тем странным происшествием в ее доме. Но пока Беа еще не могла четко сформулировать мысль. Это было просто какое-то чувство, осознание того, что происходит нечто неординарное.
— Вот и мы.
Вошел Кэл и протянул ей чашку кофе. Руки Беатрис слегка дрожали, когда она брала чашку, поэтому ей пришлось обхватить ее обеими руками. Кэл смущенно отвернулся, стараясь скрыть осуждающий, сердитый взгляд.
— Кэл, это не то, что ты думаешь, — сказала она спокойно.
— Все в порядке, Беа. Ты не должна оправдываться передо мной.
— Я не пьяница, Кэл. — Беатрис уставилась на свои руки, хотя именно они и выдали ее. — Они не поэтому дрожат, это на нервной почве.
Кэл помолчал недолго, словно переваривая информацию.
— На нервной почве? А это не…
— Болезнь Паркинсона? Не знаю. Мне вскоре придется сдать много анализов.
Кэл сел на стул около кровати, наклонился вперед и дружески потрепал ее по колену.
— Мне в самом деле жаль, Беа. Почему же ты ничего не сказала на работе?
Она слабо улыбнулась.
— Ты имеешь в виду, после того, как они меня выгнали? Люди делают свои выводы, но это не их дело. Кроме того, Стирлинг знает.
Кэл сосредоточенно рассматривал свои ноги, смущенный новым признанием Беа.
Вдруг с кровати раздался сдавленный крик. Поглощенные проблемами Беатрис, они совершенно забыли о своем долге. В это время их подопечный очнулся.
Тристан кричал и метался. Он не мог понять, где он, куда делись его одежда и оружие. В нос ему кто-то засунул странную прозрачную трубку. Одному Богу известно, для каких пыток это сделано. Рука оказалась упакована во что-то белое и очень сильно болела, гораздо сильнее, чем его обычные боли.
— Успокойся. Успокойся.
Женщина присела на кровать, потому что Тристан пытался вскочить. Она наклонилась и слегка придерживала его за плечи. У нее было доброе круглое лицо с прекрасными зелеными глазами. Женщина выглядела мудрой и понимающей, и от нее очень приятно пахло.
— Ну, давай, — проговорила она спокойно, — ложись скорее. — Тристан понимал ее гораздо лучше, чем того стражника. Теперь он вспомнил и его, и то, что попал в новый мир, и большое темное здание с красивыми окнами. — Меня зовут Беатрис. — Женщина улыбнулась. — А, как твое имя?
Тристан нахмурился, он терпеть не мог, когда с ним обращались как с ребенком, поэтому попытку Беа успокоить его воспринял, будто с ним нянчатся.
— Тристан, — ответил он. — Я тан. А теперь вы должны позволить мне уйти.
Беа дала ему встать и осторожно сделать шаг, оставаясь рядом, как будто опасаясь, что у нее может появиться повод подхватить его.
— Хорошо, Тристан…
— Смотрите-ка, кто проснулся! — Вернулась санитарка, услышав из палаты Тристана громкие голоса. — Я сейчас позову консультанта, он осмотрит тебя, и ты сможешь идти домой. К счастью, у тебя не перелом, а только трещина. Ты, счастливчик, маленький человек.