С тех пор эта идея не покидала его. Уна умерла весной, и лето без нее больше не наступало.
Направив лошадь вперед, Талискер бросил горящий факел, который принес с собой, в дверной проем. Внутри сразу вспыхнули постель и аккуратно составленная мебель, озарив дом ярким оранжевым пламенем. Лошадь дернулась, почувствовав жар, и попятилась назад. А Талискер долгое время не мог оторвать взгляда и молча наблюдал за пожаром. Возможно, из-за отражающегося пламени выражение его лица не определялось одним словом, в нем читались и печаль, и тоска, и гнев. Наконец он отвернулся от дома и направил лошадь к темной линии леса. Поднявшись на вершину холма, за которым уже было бы невозможно увидеть дом, Талискер резко натянул поводья и развернул лошадь, чуть не свалив ее с ног. Он остановился, чтобы еще раз увидеть, как рушатся опоры крыши, взметая фонтаны искр в ночное небо, гаснущих под дождем, будто маленькие мимолетные костры. Через некоторое время на лице Дункана осталась только печаль. Слезы кончились. Кроме того, он чувствовал, что они в лучшем случае были бы неуместны. Поэтому в его глазах сияло только яркое отражение пламени. Губы что-то шептали, но слова уносил ветер.
— Прощай, Уна… я…
В продолжении не было нужды. Он не сомневался, что ей все известно.
Первое впечатление от Сулис Мора для Риган и Тристана осталось незабываемым. Сама идея, что они могут управлять огромным городом-крепостью, казалась им почти нелепой. Массивные темные строения были такими древними, что даже сеаннах, хранивший устную историю Великих, не знал, кто построил его. Город занимал около пяти миль долины, лежащей между Голубыми горами на западе и грядой Румора на востоке. Зимой базальтовые скалы чернели из-за частых дождей со снегом, придававших им мрачный, угрожающий вид. Но сейчас, ранним летом, камни казались согретыми солнечным светом, а долина покрылась желто-голубым ковром из полевых цветов.
— Посмотри! — воскликнул Тристан взволнованно. — Я никогда раньше не видел таких больших сарычей.
Эйон улыбнулся его впечатлительности. Просто невозможно устоять перед добродушием и веселым остроумием юноши; кроме того, он так просто обращался с людьми, что за последние несколько дней сошелся с большей частью эскорта. Старый воин заметил, что даже неразговорчивый тан Хью не смог устоять, суровость его смягчилась при виде взволнованного интереса Тристана. Когда юноша разговаривал с людьми, они себя чувствовали самыми важными персонами в мире. Он слушал очень внимательно, действительно слушал, а не выжидал момент, когда сам сможет заговорить, как делает большинство людей.
Накануне ночью он поинтересовался у Хью, правда ли, что в его владениях на юге птицы необыкновенно ярких красивых расцветок, а солнце светит целые сутки. Хью очень серьезно отнесся к вопросу Тристана, потому что понимал: молодому человеку никогда не приходилось бывать дальше подножия гор. Он, казалось, расслабился перед искренним вниманием юноши.
— Это не совсем правда, Тристан, но там значительно теплее, чем здесь. Королевство Лэхлен находится ближе к Руаннох Веру, всего около ста пятидесяти миль на юго-запад. Мои владения гораздо ближе к югу, и из цитадели Кармала Сью виден океан, где мир поглощается туманом. Несколько раз я совершал путешествия в эти северные земли. Расстояние в четыреста миль мы преодолевали приблизительно за несколько недель, в зависимости от погоды. Кроме того, у нас лучшие в мире лошади…
— Правда? — Тристан изумился. — Мне обязательно надо когда-нибудь побывать в Кармале Сью.
— Не стоит терять времени, молодой человек. — К огню подошел Лэхлен и присоединился к разговору. — Всем известно, что лучшие лошади в Сутре из Дурганты — моего королевства.
Оба тана добродушно рассмеялись. Тристан же, не удержавшись от искушения, поднялся и стал оглядываться в поисках места, где были привязаны их лошади. Несколько минут он их оценивал, затем повернулся к танам.
— Вы, наверное, дразните меня, господа? По-моему, обе ваши лошади из одного и того же табуна.
Хью не смог сдержать удивления проницательностью Тристана.
— Действительно, ты совершенно прав. Между нашими двумя королевствами есть раздел — огромная трещина в земле. — Он провел линию на земле, чтобы проиллюстрировать свой рассказ. — Мы называем его ущельем Герн, оно очень глубокое. Длиной около мили и свыше мили глубиной. Именно там живут дикие лошади. Только один раз в году мы их берем себе столько, сколько нам необходимо.
Тристан серьезно кивнул, пытаясь представить размеры ущелья. Тут к костру подошли Сандро, Эйон и Риган и сели рядом. Сандро вмешался в разговор.
— Там также живет и медвежье племя сидов, Трис. Это самое большое их племя, и они делят свою преданность между людьми Хью и Лэхлена.
— Теоретически верно, — заметил Лэхлен, — однако на деле мы их очень редко видим, хотя они приносят нам большую пользу — осуществляют сообщение между нашими городами. Медведь передвигается очень быстро и не устает, кроме того, он знает ущелье гораздо лучше, чем любой Великий. Мы редко его пересекаем сами. Я и Хью договорились встретиться в Руаннох Вере, когда получили сообщение о смерти Ибистер. Это мое первое путешествие далеко на север… — Он зябко потер руки. — Здесь всегда так холодно?
Тристан добродушно засмеялся.
— Ведь сейчас лето! В конце года, после Самайна, станет гораздо холоднее. Тогда выпадет снег.
— Снег, — повторил Лэхлен испуганно.
Он опять содрогнулся и сделал это так забавно, что Тристан вновь рассмеялся. Даже Хью не удержался от слабой улыбки, но в его взгляде на Тристана сквозила тревога. Чтобы управлять Сулис Мором, самым большим владением в Сутре, требуется много сил.
Риган во время путешествия говорила мало и держалась несколько отчужденно. Эйон и Сандро видели, что она нисколько не пытается расположить к себе танов, а напротив, холодна и высокомерна. Эйон не знал об обмане насчет близнецов, поэтому Риган ему не нравилась просто инстинктивно, но Сандро понимал, что девушка напугана чудовищной ситуацией, в которую сама себя ввергла.
Сандро проснулся рано утром, когда большая часть свиты, кроме часовых, еще спала. Его мочевой пузырь почти лопался, и он оставил шатер, чтобы облегчиться. Проходя мимо костра, он заметил Риган, отрешенно смотревшую на тлеющие угольки. На плечи накинуто одеяло, руками она обхватила металлическую кружку, словно пытаясь их согреть, хотя содержимое кружки могло быть в лучшем случае чуть теплым. Захватив свое одеяло, Сандро подошел к Риган. Девушка не взглянула на него, даже не подала виду, что слышит его шаги.
— Не спится?
Она не ответила. Вздохнув, Сандро сел рядом с девушкой и тоже уставился на огонь, полностью повторяя ее позу.
— Ты совершила очень смелый поступок, Риган, — сказал он.
Тогда она повернулась к нему. Ее лицо казалось мертвенно-бледным в холодном свете луны, а глаза — усталыми и тревожными, похожими на глубокие, темные озера. На какое-то мгновение в ее взгляде появилось нечто, присущее зрелым людям, никак не шестнадцатилетней девушке.
— Я не могу спать, дядя Сандро. Мне снятся кошмары…
— Да? — Он наклонился вперед. — И как давно это продолжается?
— Очень давно, — ответила Риган уныло. — Когда мне было шесть лет, меня случайно закрыли в амбаре, где хранилось зерно, а они, наверное, там были всегда.
— Кто?
— Птицы.
— Птицы? — переспросил Сандро. — Какие?
— Наверное, вороны…
— Ты не хочешь мне все рассказать? Вдруг поможет? С несчастным видом она покачала головой.
— Я не могу… я… дядя Сандро… — Было очевидно, что девушка хочет сменить тему. — С вами не случалось такого, что вы что-то делаете, а до этого момента не знали, что собираетесь это сделать? Или говорите, а осознаете, что сказали, только после того, как слова уже произнесены?
— Думаю, и у меня бывало такое, когда я был гораздо моложе.
— Произошло что-то подобное… Я взяла меч, подумав, что он понадобится Трису. А потом… будто что-то проснулось во мне. Когда я сказала… — она оглянулась, — вы знаете…
— Ты слышала чей-то зов? — нахмурился он.
— Нет, нет!
Ее голос прозвучал достаточно уверенно.