— Садись. Давай поговорим начистоту.
— Давай, — небрежно уселся он и вдруг невольно заволновался, глядя на ее открытые бедра, о которых, как бы случайно, забыла Ирка.
— Витюшка, — томно посмотрела она на него зелеными малахитовыми глазами. — А ведь ты мне когда-то нравился… и даже сейчас…
— Ну? — оживился Левшин. — А чего же ты?
— А я… я тебе нравлюсь? — еле слышно произнесла она.
— Ир! — вдруг рассмеялся Витюшка. — Лучше честно скажи, чего ты из-под меня хочешь? Я ведь тебя знаю, как самого себя. И ты меня знаешь: если очень хочется, я, как пионер, всегда готов.
— В общем, так! — сощурила Ирка глаза, закусив тонкие губы. — Запомни, что скажу. Будешь на меня бочку катить — расстанешься с «Мойдодыром».
— Да кто ты…
— Заткнись! — оборвала его Ирка. — У Елены давление, она уже не может по гастролям мотаться, а моему любезному на этот раз не выкрутиться, это я тебе говорю… и врачи говорили, — быстро добавила она, — так что соображай, что к чему. Вот тебе червонец, — пристально взглянула на него, — сходи полечи Владимира Федоровича, когда проснется.
— Ты думаешь, никто об этом не догадывается? — облизнулся Левшин, забирая червонец.
— Ты знаешь, почему я с тобой так честно разговариваю? — вплотную приблизилась Ирка к Левшину с капелькой крови на губах. — Я тебе скажу даже больше…
— Ну? — со страхом отстранился от нее Витюшка.
— Мне одной будет трудно руководить «Мойдодыром»… Я плевать хотела, что об этом все догадываются, я куплю у Елены представление — и тогда я Закулисную в гробу видела вместе с ее ублюдком. Или тебе Владимир Федорович более симпатичен, чем я? — улыбнулась она кокетливо краешком окровавленного рта.
«Что он, что ты!» — чуть не вырвалось у Левшина.
— Витюшка! — нежным голосом пропела Ирка, поворачиваясь к нему спиной и подходя к окну. Витюшка… помоги молнию расстегнуть… что-то душно здесь…
Левшин хищно улыбнулся, быстро подкрутил усы, подошел сзади, обнял за талию и начал целовать ее в шею.
— Без глупостей! — простонала Ирка, вся задрожав, и выскользнула из его рук. — Иди, Владимир Федорович уже проснулся, — хрипло проговорила она, — долечи его, а то ему плохо…
Глубокой ночью Горе в сопровождении Елены Дмитриевны занес Закулисного в люкс.
— Ира, — тяжело дыша, проговорила Елена Дмитриевна, — помоги уложить Володю.
Закулисный еще переплевывал через губу, ругался и пытался вырваться из Петиных рук. Ирка брезгливо стащила с него пиджак.
— Я сама его раздену, — сказала она. — Идите.
— Ира, — вздохнула Елена Дмитриевна, пристально глядя на нее. — Ты представляешь: деньги так и не нашлись…
— Я их, что ли, взяла? — огрызнулась Ирка.
— Нет, нет, что ты! — закрыла поспешно за собой дверь Елена Дмитриевна.
— Ира-а… — захрипел Закулисный, замахиваясь на нее кулаком.
Ирка стояла, глядя на него сверху вниз с обезображенным от ненависти лицом. Потом сняла туфельку и наотмашь ударила его в переносицу. Закулисный медленно, с окровавленной физиономией, свалился на пол. Ирка прошлась по комнате и с яростью ударила его ногой в печень… потом еще… еще… Она немного отдохнула, затем вынула из-под матраца бутылку водки и влила половину в Закулисного. Ирка поставила рядом с ним кресло, задумчиво закурила, стряхивая пепел на кровавую маску возлюбленного, и, не спеша, разделась.
Заснуть она не могла. Закулисный храпел, как дьявол. Ирка, прогнув изящно спину, спрыгнула с кровати, надела на голое сильное тело халатик. Потом полностью раздела Закулисного и потащила любимого в ванную. Он был тяжелый, но она все-таки сумела перебросить его через край ванны. Ирка долго вглядывалась в его закрытые глаза. Затем, словно очнувшись, быстро подошла к холодильнику, открыла баночку с селедкой, приблизилась к Закулисному и выплеснула рассол с кусочками ему в лицо.
Левшин ушел работать на сцену. Ирка с Еленой Дмитриевной теперь сидели на кассе. Закулисный приезжал в ДК с опухшим лицом, трясясь всем телом, и пытался восстановить утраченный «авторитет». Все знали, что через час он уже будет пьян и до следующего утра его никто не увидит.
— Ира! — размахивал он кулаками. — Ты почему здесь, а не на сцене?!
Он боялся Ирку и близко не подходил, кричал только издали.
— Марш переодеваться в «черное»! — бегал он по фойе.
— Ты у меня сейчас сам в «черное» оденешься! — шипела Ирка. — Иди отсюда, не позорь филармонию!
— Володя, Ира! — вскрикивала Елена Дмитриевна. — Ну я вас прошу, ну я вас умоляю, не надо ссориться… вот уже и классы идут…
Мы отработали в Мухоморовке и принялись кочевать по остальным городам. Закулисный теперь стал неотъемлемым атрибутом реквизита. Вместе с чемоданами, связками его огромный живот помещался на ширму, и на этой же ширме он заносился в гостиницу. Когда Закулисный, внезапно отрезвев, появлялся на сцене и начинал наводить «порядок», на него просто никто не обращал внимание. Он продолжал кричать и не обижался. С утра Закулисный получал от Ирки деньги, нес их к Витюшке, а вскоре ему и к Левшину не надо было ходить. Ирка помогала и облегчала его утреннюю задачу.
Лишь одна Елена Дмитриевна верила, что сын все-таки вынырнет из омута. Она очень сдала за последнее время, и ей был нужен отдых. Теперь Ирка частенько оставалась одна за кассой, и вечерами я давал ей данные. Закулисный валялся возле холодильника, где для него была всегда приготовлена водка.
Ирка шиковала, На ее длинные пальцы были нанизаны сумасшедшие бриллианты, раз в неделю она приглашала всех в ресторан за свой счет, но по-прежнему любая мелочь записывалась в долговую яму и подлежала отдаче.
Утром, увидев цветы и не найдя водки в холодильнике, Закулисный понесся в ДК, где мы работали. Узнав от Женька, откуда цветы, Закулисный рванулся на сцену. Ирка в это время была в парикмахерской, на кассе сидела постаревшая Елена Дмитриевна. Дети шумели в зале и ждали начала представления. Перед Еленой Дмитриевной на столе возвышалась горка мелочи, она отсчитывала по рублю и складывала деньги в кожаный мешочек. Она слышала крики на сцене и спешила пересчитать выручку, чтобы узнать, в чем дело.
— Ты! Ты! — ворвался Закулисный на сцену, с неузнаваемым, распухшим лицом, замахиваясь кулаком на Видова. — Ты кому цветы дарил?
— Кому надо, тому и дарил, — спокойно отвернулся от него Коля. — Не твое дело…
— Да я тебя уволю! — затрясся Закулисный. — Я тебя… Я убью тебя! — вопил он с пеной у рта.
Коля не обращал на него никакого внимания. Горе презрительно смотрел то на Видова, то на Закулисного. Пухарчук испуганно спрятался за ширму, выглядывая оттуда, и ждал, когда Закулисный накричится и уйдет.
— Ты кто такой, чтобы ей цветы дарить! — захрипел Владимир Федорович. — Да я тебя-я… А-а! — закричал он вдруг пронзительно.
Все быстро обернулись на его крик и увидели, как Закулисный подскочил вверх и рухнул плашмя, упал на спину. Изо рта полезла розовая пена, и он начал биться головой о пол. Ноги судорожно тряслись, лицо вздулось и стало пунцовым.
— Женек! — крикнул Горе, бросаясь к Закулисному. — Беги к Елене, пусть вызовет «скорую».
Петя уселся Закулисному на ноги и пытался удержать руки, но даже ему с трудом удалось его скрутить.
— Держи ему голову! — заорал он на Колю. — Где Левшин?!
Видов с затаенной радостью в глазах бросился на «помощь». Закулисный продолжал биться головой.
— Ты что, удержать не можешь? — прошипел сквозь зубы, с яростью глядя на него, Горе.
— Могу! — зло бросил Коля, сжав голову Закулисного изо всей силы.
— Левшин! — взревел Горе.
Но Витюшка развлекал девчонок в гримерной, он не мог знать, что творилось на сцене.