- Да, да, разумеется, - поспешно сказал он. - Все обстоятельства преступления покуда не выяснены. Но…
По словам Дубовицкого, вчера во второй половине дня ризничий - архимандрит Димитрий в сопровождении разводящего келейника, подрядчика и двух столяров направился в ризницу. Печать на входной двери была в полном порядке, замки тоже.
Однако, когда ризничий прошел мимо разобранных шкафов у входа - их-то и должны были собрать рабочие, - он обратил внимание на осколки стекла. Он кинулся к стенной нише. Толстое зеркальное стекло, прикрывающее ее, было выбито, а сама ниша пуста. В этот момент разводящий келейник крикнул, что дверь между первой и второй палатой взломана.
Оказалось, что восьмиугольная витрина с крестами, фимиамницами и панагиями почти пуста. Точно так же были очищены грабителями многоярусные дубовые шкафы в третьей, четвертой и пятой палатах, витрины и застекленные стеллажи вдоль стен, кованые сундуки, пятистворчатый шкаф, в котором находились ценности Успенского собора, в том числе и реликвии православной церкви.
- Почему же об ограблении советским властям было сообщено не вчера, а сегодня?
На этот вопрос Дубовицкий ответить не мог.
- Архимандрит, - сказал он, - телефонировал мне о случившемся на квартиру около четырех часов утра. О том, как была обнаружена кража и когда, я узнал уже здесь.
- Вы опрашивали архимандрита?
- Нет, я не считал это удобным.
- А вообще расследовать ограбление вы считаете удобным?
- Видите ли, Леонид Борисович, мои сотрудники сняли допрос с разводящего келейника, подрядчика и ювелира ризницы Кербеля. Я считал, что этого достаточно.
- Когда и кем ризница посещалась в последний раз?
- Затрудняюсь вам что-либо ответить.
- Ризничий здесь? - спросил я, чувствуя, что добиться от него какого-либо толка мне так и не удастся.
- Разумеется, Леонид Борисович. Он очень взволнован случившимся.
Я послал Артюхина за архимандритом. Долго разыскивать его не пришлось: ризничий стоял вместе со стареньким монахом в нескольких шагах от нас. Высокий, стройный, он был красив и немного картинен. Синие строгие глаза смотрели спокойно и выжидательно.
- Почему вы только сегодня сообщили в милицию об ограблении? - спросил я.
- Для этого имелись свои причины.
- А именно?
- В церковной иерархии существует такая же субординация, как и в светской, - спокойно и вразумительно объяснил он. - Поэтому, узнав об ограблении, я счел своим долгом прежде всего поставить в известность патриарха и действовать, сообразуясь с его указанием.
- Выходит, он возражал против того, чтобы вы сразу же сообщили нам?
- Вы склонны к поспешным выводам, господин Косачевский, Патриарх, понятно, не возражал. Но в момент обнаружения кражи его не было. Он находился в Звенигороде. Я туда послал нарочного. Как только было получено указание его святейшества, я тотчас же телефонировал господину Дубовицкому.
- Почему вы так долго не навещали ризницу? - Мне показалось, что он смешался. Но может быть, мне это только показалось?
- Я считал, что в слишком частых посещениях не было особой необходимости.
- Как видите, вы ошиблись.
- За свою ошибку я готов держать ответ перед богом и поместным собором.
Кажется, Димитрий был уверен, что бог и поместный собор с него строго не спросят. Впрочем, на их месте я бы тоже проявил снисходительность: посещения ризницы вряд ли помотали бы ограблению. И в то же время пренебрежение своими обязанностями совсем было непохоже на Димитрия.
- Вы кого-нибудь подозреваете?
- Мой духовный сан не дает мне права на подозрения.
- Список похищенного уже составлен?
- Видимо, да. Этим занимался ювелир ризницы Кербель.
- Вы ему полностью доверяете?
- Кербель работает в ювелирной мастерской ризницы свыше двадцати лет. Кроме того… - Не окончив фразы, он замолчал и поднял кверху глаза.
По водосточной трубе, упираясь ногами в рустовку стены, спускался человек. Поржавевшая, покрытая наледью жесть скрипела, сыпались куски ржавчины…
- Это еще что за явление?
- Кажется, Волжанин, - неуверенно ответил Дубовицкий.
- Какой Волжанин?
- Матрос… Он у нас агентом второго разряда числится.
В сажени с небольшим от земли Волжанин повис на руках и спрыгнул. Мягко ступая ногами в шерстяных носках - сапоги, видимо, оставил в ризнице, - подошел к нам и, обнажив в улыбке золотые зубы, шутовски представился:
- Краса и гордость революционной Балтики Николай Севостьянович Волжанин.