События гражданской войны вдохновили Серафимовича и на создание лучшего его произведения — романа «Железный поток» (1921–1924 годы). С большим мастерством автор повествует о героическом походе Таманской армии через занятую контрреволюционерами Кубань. Он ярко изображает простых людей, борющихся за социалистический строй, создает образ замечательного командира, неразрывно связанного с народом, большевика. «Железный поток» — восторженный гимн революции. Эту книгу и сегодня читают во всем мире, по ней учатся жить и бороться.
В небольшом рассказе «Две смерти», написанном в 1926 году, Серафимович также описывает эпоху Октября. Его героиня — отважная девушка, взявшаяся выведать военные планы белых. Она связала свою жизнь с судьбой рабочих, которые «рвутся из страшной доли». Девушка гибнет, выполняя свой революционный долг.
В конце 20-х и в 30-е годы Серафимович продолжает напряженную литературную работу. Он редактирует журнал «Октябрь», знакомится со стройками пятилеток, выступает в рабочих клубах, дворцах культуры. В многочисленных рассказах, в незаконченном романе «Колхозные поля» писатель создает картину социалистического переустройства жизни, показывает духовный рост советского человека.
Но вот началась Великая Отечественная война. Восьмидесятилетний Серафимович отправился на фронт. С прямо-таки юношеской энергией включился он в народную борьбу: вел беседы с бойцами на привале, рассказывал по радио и в печати о том, как отважно сражаются с врагом советские люди. Как-то в момент боевых действий на Орловско-Курской дуге писателю непременно нужно было добраться на передовую. Машиной проехать было невозможно, и он потребовал себе боевого коня.
Простой, не терпевший лжи и фальши Серафимович обладал удивительной внутренней силой. Выбрав себе в молодости нелегкую жизнь писателя-революционера, он ни разу не свернул с дороги. А в день своего восьмидесятипятилетия Серафимович выступил с обращением к молодежи. Глубоко и проникновенно говорил старый писатель о коммунизме, о светлом будущем, открывающемся перед советским народом. Это было его последнее выступление. Серафимович умер 19 января 1949 года.
Жизнь Серафимовича — замечательный образец служения художника делу народа, делу партии. Его книги и сегодня участвуют в борьбе. Они сражаются всюду, где идет бой за свободу, за справедливость. И никогда не забудут советские люди Серафимовича — писателя, гражданина, большевика.
Андрей Чернышёв
НА ЛЬДИНЕ
I
Мохнатые сизые тучи, словно разбитая стая испуганных птиц, низко несутся над морем. Пронзительный, резкий ветер с океана то сбивает их в темную сплошную массу, то, словно играя, разрывает и мечет, громоздя в причудливые очертания.
Побелело море, зашумело непогодой. Тяжко встают свинцовые воды и, клубясь клокочущей пеной, с глухим рокотом катятся в мглистую даль. Ветер злобно роется по их косматой поверхности, далеко разнося соленые брызги. А вдоль излучистого берега колоссальным хребтом массивно поднимаются белые зубчатые груды нагроможденного на отмелях льду. Точно титаны в тяжелой схватке накидали эти гигантские обломки.
Обрываясь крутыми уступами с прибрежных высот, к самому морю хмуро надвинулся дремучий лес. Ветер гудит между красными стволами вековых сосен, кренит стройные ели, качая их острыми верхушками и осыпая пушистый снег с печально поникших зеленых ветвей. Сдержанная угроза угрюмо слышится в этом ровном глухом шуме, и мертвой тоской веет от дикого безлюдья. Бесследно проходят седые века над молчаливой страной, а дремучий лес стоит и спокойно, сумрачно, точно в глубокой думе, качает темными вершинами. Еще ни один его могучий ствол не упал под дерзким топором алчного лесопромышленника: топи да непроходимые болота залегли в его темной чаще. А там, где столетние сосны перешли в мелкий кустарник, мертвым простором потянулась безжизненная тундра и потерялась бесконечной границей в холодной мгле низко нависшего тумана.
На сотни верст ни дымка, ни юрты, ни человеческого следа. Только ветер крутит столбом порошу да мертвая мгла низко-низко ползет над снеговой пустыней.
Раз в году заходит и сюда беспокойный человек, нарушая угрюмое безлюдье дикого побережья. Каждый раз как ударит лютый мороз и проложит крепкие дороги через топи и тундры, а на море в мглистой дали обрисуются беспорядочные очертания полярных льдов, грозно надвигающихся с океана, — с далеких берегов Мезени и из прибрежных селений, через тундры и перелески старого леса, скрипя железными полозьями по насквозь промерзшему снегу, тянутся оригинальные обозы: низкие ветвисторогие северные олени, запряженные в длинные черные лодки на полозьях, гуськом идут друг за другом, осторожно ступая по крепкому насту, а рядом тяжелой, увалистой походкой широко шагают косматые белые фигуры.