Наверняка бы поднялся по карьерной лестнице, если бы не тот криминальный эпизод. Вроде сообразительный, а вылетел тогда самым нелепым образом.
Родители Настюхи могли месяцами о ней не вспоминать, — вот так ей с ними одновременно и повезло, и не очень. В шашлычной Вовке поверили и мясо забрали. Он даже умудрился сторговаться с хачиком, чтобы тот подороже взял.
Настюхины кости пацаны разбили молотком и зарыли в отдаленном уголке лесопарка, под большой и красивой березой.
Таким образом, часам к одиннадцати вечера дело было улажено. Вышло ловко, будто всю жизнь таким занимались. К тому же Костетова квартира географически располагалась очень удобно — и до шашлычной, и до лесопарка одинаково рукой подать. Оставались только замаринованные куски Настеньки, которые тоже нужно было утилизовать.
5. Поцелуй с того света
— Ребят, вы меня, может быть, окончательно за психа примете, но я предлагаю Настюху помянуть... По-особому помянуть, — многозначительно проговорил Костет.
Лучшие друзья поняли его с полуслова, как им и полагалось по статусу. Вовке и Жеке тоже страшно хотелось шашлыка из Настюхи, тем более что после всех трудов они сильно проголодались. Стеснялись признаться в этом даже себе самим, но шашлык потряс их вкусовые рецепторы.
— А мы не станем после этого каннибалами? — засомневался Жека.
— Не станем, — сказал Вовка. — Настюху помянем, и все. Больше не будем. К тому же по факту мы ее и так уже наелись. Килограммом больше, килограммом меньше — разницы никакой.
На этом и порешили. В ночном лесопарке было красиво и тихо. Какой-то мужик в бежевом плаще изредка возникал среди деревьев, а потом исчезал, — больше никого не было. Комары почему-то их не кусали, словно поняли ситуацию, всю эту печальную торжественность момента.
Костет признался пацанам, что Настюха ему изменила, а он не сердится. Вовка с Жекой понимающе закивали, с трудом доедая остатки шашлыка. Улеглись здесь же, у мангала, на том самом покрывале, что притащили. Правда, спали беспокойно, потому что съели перед сном слишком много. Всем троим приснился один и тот же сон: обнаженная Настюха, вещающая на фоне по-южному ярких звезд.
— Спасибо, что помянули меня, — говорила она. — Я не сержусь, что вы меня съели. Рада, что вам понравилось. Не сержусь даже, что тому хачику продали мою юную плоть. Прости, Костенька, что изменила тебе, не хотела я. Как-то само собой вышло все. Бухая была. Знай, Костенька, что это ни фига не ты меня убил. Не терзайся. Убила меня твоя соседка, падла косоглазая, кореянка эта — Тамара Цой. Она и не баба вовсе на самом деле, и не кореянка даже. Внешность ведь часто бывает обманчива. Совершенно точно другое: она решила стать черным риелтором, используя себе в помощь технологии корейской черной магии. Ей нужны деньги для воплощения кошмарных и коварных замыслов. Когда-нибудь сам обо всем узнаешь, если суждено будет. А если не будет суждено, то тем лучше — многих бед и сам избежишь и друзья твои. Тот ус, который она дала мамаше твоей тупорылой, был не просто ус, а специальный кровавый ус. Таким Гитлер своих солдат кормил в пору Великой Отечественной, чтобы они зверели. А если вас волнует, откуда я все это знаю, то так скажу: мы, мертвецы, вообще многое знаем, но вмешиваться в дела живых почти никогда не можем. Но тут случай особый, так что все были за. Сами же меня и попросили разрулить ситуацию. Но время поджимает. Чу, слышу, зовут меня мертвецкие ангелы. Ну все, полетела я.
Кончив монолог, Настюха послала Костету воздушный поцелуй и растаяла. Пацаны разом проснулись и уставились друг на друга, раззявив рты. На часах было без десяти семь. Сон этот многое объяснял и внушал доверие.
Коротко обсудив ситуацию, Костет, Вовка и Жека решили, что так этого оставлять нельзя. Прямо сейчас, не откладывая, надо отправиться к ведьме, пока она никуда не смылась. Ну, может, надо будет еще по пиву взять в ларьке — на ход ноги.
6. Не хотите ли чаю?
Во время всего пути в голове у Жеки крутилась песня «Доброе утро, последний герой», у Костета — «Звезда по имени Солнце», а у Вовки — «Группа крови на рукаве». При этом вслух никто из них не напевал, не насвистывал, не мычал. Все были настолько серьезны и одухотворены, что даже пиво покупали молча, тыкая грязными пальцами на нужные бутылки. Присели на скамейке у подъезда — допить и обговорить некоторые детали.