Но как только я присел, чтобы расшнуровать ботинки, раздалось скрежетание корабельной лебедки. Оно доносилось с корабля, возле которого несколько мгновений спустя я увидел спущенную на воду лодку. Так и не расшнуровав ботинки, я замер в ожидании. Очевидно, корабль не собирался немедленно сниматься с якоря. Я решил не привлекать к себе внимания попытками вплавь добраться до корабля, а увеличить свои шансы на успех, наблюдая за группой людей, которые собирались сойти на берег. Возможно даже, что моя затея окажется теперь менее рискованной, чем я предполагал.
В конце концов, я же не был до конца уверен, что дело нечисто. Я мог истолковать неправильно ситуацию, в которой оказалась Энни, и ее поведение. Быть может, она поспешила на борт судна по своей воле. Не выдавал ли я собственные предположения и страхи за действительность, драматизирую безобидное событие, которое виделось мне через призму нашего загадочного знакомства.
Но упрямый чертенок внутри меня говорил: «Нет!» К сожалению, довольно часто, этот чертенок овладевает большей частью нашего осознания. Я понял это немного позднее, когда, рассекая густой туман, лодка направилась к берегу. Я окликнул их, и они изменили свой курс, приближаясь прямо ко мне.
В лодке было восемь или десять человек, быстрые, уверенные взмахи весел приближали ее ко мне. Меня заинтересовало, какую цель могли они преследовать, сходя на берег именно здесь и в это время. Я уже мог хорошо разглядеть их предводителя, негодяя злобного вида. Он смотрел на меня, ухмыляясь, потирая руки. Где-то, внутри меня, посмеивался чертенок.
Меня встревожил взгляд мужчины, и не столько его злобность и очевидность его намерений, сколько то, что именно я, и не кто иной, был объектом его пристального внимания. И тут меня осенило, почему именно здесь и сейчас они решили сойти на берег: их странной целью было каким-то образом причинить мне зло. Противоречивые чувства переполнили меня: им нужен был именно я, им было заранее известно, что я буду именно здесь в этот вечер.
Когда они достигли мелководья, нас разделил туман. Мне был слышен шум весел, плеск воды, шуршание гальки и песка по днищу лодки, когда они втаскивали ее на берег. Я развернулся и побежал.
Их силуэты показались в поредевшем тумане, и я услышал шум погони. Я повернул в глубь острова, пробираясь сквозь чащу. Преследователи приближались, легко нагоняя меня.
— Остановись, или будет хуже! — крикнул один из них, наверное главный. Этого было достаточно, чтобы удвоить или утроить мои попытки спастись.
Что-то царапнуло мне плечо — должно быть, бросили камень — и следующий крик раздался еще ближе. Я продолжал бежать, чувствуя, что кто-то меня настигает. По звуку его дыхания и топоту шагов я понял, что он вот-вот меня догонит.
Я немедленно обернулся и столкнулся лицом к лицу со своим преследователем, смуглолицым крепким парнем с дубинкой в правой руке. Он остановился и слегка отступил назад, очевидно удивленный неожиданным отпором. Я быстро ударил его по коленной чашечке, потом стукнул в бедро, нога подкосилась, я налетел на него, сдавил горло и вырвал из рук дубинку. Другой мужчина, пониже ростом с безобразным шрамом от губы до уха, приближался ко мне. Я понял, что столкновения с ним мне не избежать.
Я ждал, опустив руки. Он не был вооружен, и я, немного согнувшись, отступил назад, подпуская его поближе. Он ударил меня, я в ответ стукнул его дубинкой по локтю. Он взвыл, и я немедленно стал наступать, нацелившись ему в висок, но промахнулся, и удар пришелся в челюсть. Его заменил крупный чернобородый детина, который замахнулся кинжалом, направив его мне в живот. Я уклонился от удара, хотел стукнуть его по руке, но промахнулся. Тогда он ударом левой в затылок отбросил меня к дереву. Сквозь его бороду мне виден был ряд зубов, разделенных двумя щербинками, нож болтавшийся на боку, когда он наступал на меня, расчищая себе путь вытянутой вперед левой рукой.
Не в силах двигаться, я наблюдал, как он приближается ко мне. Вдруг необычайно длинная волосатая рука обвила справа его туловище, заломив за спину руку, в которой был нож. Уродливая рука схватила его слева, потом подняла высоко в воздух и швырнула вниз к его товарищам. Я тряхнул головой, пытаясь уяснить для себя происходящее, вспоминая виденные когда-то картинки с изображением человекообразной обезьяны и сравнивая их с тем, что было передо мной. Из-за сутулости и неуклюжей походки трудно было сразу определить ее действительные размеры. Однако ее внезапное появление и действия произвели совершенное замешательство в рядах моих преследователей. В это время пара выстрелов прозвучала за моей спиной, слева. Один разбойник упал, другой зажал внезапно окрасившуюся алым руку.
— Сюда, приятель! — раздался сзади надтреснутый голос, и я почувствовал, как кто-то властно сжал мою руку своей.
— Ко мне, Эмерсон! Иди сюда! — крикнул он, и обезьяна послушалась и последовала за нами.
Я позволил вывести себя через низкий кустарник на открытое пространство, которое привело нас на побережье. Потом мы побежали. Я не знал, куда мы направлялись, но коротышка рядом со мной явно двигался с определенной целью. Доносился шум погони, но туман приглушал его, поэтому трудно было сказать, по той ли тропе бегут наши преследователи, что и мы.
При беглом взгляде на моего спасителя я на какое-то мгновение принял его за ребенка, так как он был не выше четырех с половиной футов. Но потом я разглядел его странное красноватое лицо, обрамленное копной необычайно жестких волос и одновременно отметил, как он широк в плечах, как крепки его мускулы.
Он бежал, я поспевал за ним, обезьяна, прижимаясь к земле прыжками следовала вдоль берега. И вот мы остановились возле кучи веток и кустарника, которую коротышка стал немедленно растаскивать. Как только я понял, что там спрятана лодка, я начал ему помогать. Но прежде, чем мы успели закончить работу, один из преследователей выскочил прямо на нас из тумана. Увидев нас, он поднял абордажную саблю, которую держал в правой руке.